Пастыри ночи - [10]

Друзья в смятении качали головой. Они не знали, как оградить Капрала от этого шушуканья, от этих слухов, хотя понимали, что Мартин уже не прежний — теперь он, как щенок, привязан к бабской юбке. Жасинто да и многие другие хохотали, лишь Жезуино Бешеный Петух со своим неизменным чувством справедливости ни слова не сказал в осуждение Капрала. Тиберия также хранила непоколебленкой свою веру в Мартина, как боевое знамя, развернутое среди бури слухов и развевающееся на ветру споров. Она презирала эти сплетни. И когда Оталия спросила ее, кто такой этот Мартин, о котором столько разговоров, Тиберия погладила ее по мягким волосам и сказала:

— Другого такого нет, доченька. Без него нет жизни, нет веселья. Вот подожди, он приедет, сама убедишься.

4

Но Оталии долго пришлось ждать, прежде чем она близко узнала Капрала Мартина и убедилась в справедливости слов Тиберии. Ибо по возвращении в Баию Капрал, казалось, подтвердил своим поведением самые тревожные слухи.

В тот памятный вечер, когда Деусдедит прибыл с невероятной вестью, никто не поверил в изменения, которые будто бы произошли с Капралом, хотя все сразу принялись кричать и горячиться. Друзья наперебой рассказывали Оталии о Мартине: кто какую-нибудь забавную историю, кто о его нраве и проделках. Таким образом Оталия узнала о нем раньше, чем его увидела, и это, возможно, объяснит в какой-то степени последующие события или по крайней мере поможет их понять; какие именно события, вы узнаете позже. Тогда же Оталия плохо представляла себе, кто такой Мартин, она лишь уяснила из рассказов его приятелей, что он всегда избегал каких бы то ни было уз, ревниво оберегая свою свободу. А раз так, то почему он женился, стал строить домашний очаг и превратился в образцового мужа?

Чтобы лучше понять и правильно оценить случившееся, пожалуй, стоит рассказать о предшествующих этой истории событиях. Да и Оталия не смогла, бы составить себе представление о Мартине, если б не услышала рассказы его друзей. Разобраться в этой истории может лишь тот, кто знает ее истоки, корни, ее породившие, на которых она разрослась, дав густую тень и плоды. Оталия, захваченная этими рассказами, внимала им, не пропуская ни слова, совсем забыв о пропавших вещах. А такому слушателю и рассказывать приятно. Симпатичная девушка эта Оталия…

Ей объяснили, что Мартин уже более двух месяцев разъезжает по штату, демонстрируя свое мастерство в тихих городках на реке Парагуасу, где время течет спокойно и медленно. Туда, в эти городки, Мартин словно приносил с собой мимолетный отблеск прогресса, шумной и опасной столичной жизни.

Он не мог пожаловаться на то, что его там плохо принимают. Наоборот, обстановка для демонстрации его мастерства была самая подходящая, интерес публики велик, денег сколько угодно. Но ему не хватало того, что он оставил в Баии: песен в звездную ночь, веселого смеха, доброго глотка кашасы и задушевной беседы, бескорыстной, братской дружбы. Без него прошли июньские праздники, в частности праздник Ошосси, совпавший в этом году с днем святого Антония, без него на святого Жоана жгли костры, ели канжику[21] и пили ликер из женипапо[22]. Мартин не смог выполнить обеты, данные Шанго, не сделал жертвоприношений. Но все эти грехи ему прощались, ибо и друзья и боги знали весьма основательные причины его добровольной эмиграции. Он никогда не поступил, бы так, если б не тяжелая необходимость. Друзья скучали по Капралу, вспоминали о нем каждый день, и Тиберия грозилась не праздновать дня своего рождения, если он не приедет. «Без Мартина нет радости», — говорила она.

Разумеется, если бы Капрал, всеми уважаемый, желанный гость в любой компании и в любом веселом доме, оставался в привычной обстановке, среди друзей, он никогда не женился бы, дав столь обильную пищу для пересудов. Но, оказавшись один в чужом городе, наедине с грустными воспоминаниями о праздниках Баии, он повстречал Мариалву — в декольтированном платье, с прелестной родинкой на левом плече — и капитулировал. Сертанежо[23] были отомщены.

Ведь именно из-за этих неблагодарных сертанежо ему пришлось поспешно бежать из Баии. Застарелая антипатия полицейских агентов к Мартину возросла пропорционально щедрым подношениям потерпевших сертанежо, его повсюду разыскивали, чтобы схватить любой ценой и на время задержать. Мартину оставалось только срочно уехать, даже не взяв с собой вещей и покинув безутешную Далву, которая была в то время его возлюбленной.

А все потому, что Мартин не привык придавать значение иногда возникающим претензиям некоторых своих партнеров по карточной игре. Впрочем, претензии эти почти всегда излагались весьма невнятно, и очень редко какой-нибудь нахал осмеливался поднять голос. Но если это случалось, компания Мартина получала лишний повод для веселья.

Капрал не скрывал своей точки зрения на игру и неоднократно провозглашал кратко и недвусмысленно сформулированные концепции. Их было две: «Кто не умеет играть, тому и не везет» и «Если ты ставишь, ты либо выиграешь, либо проиграешь». И когда возникали сомнения и споры, он мягко и спокойно излагал свои принципы. Мартин был не из тех, кто выходит из себя по малейшему поводу, он был человеком воспитанным, воспитанным настолько, что его обходительность нередко претила его друзьям, не привыкшим к разным церемониям. Он не любил ссориться, и, чтобы разозлить его, нужно было оскорбить его воинскую честь. Когда-то Мартин действительно был капралом и с тех пор свято соблюдал свой долг по отношению к «славной армии» — впрочем, он сводился лишь к соблюдению чести мундира, которую Мартин ревниво оберегал. Так, он не терпел некоторых оскорблений, потому что, по его мнению, они затрагивали не только его лично, но и всю воинскую, корпорацию, от солдат до генералов. Он был убежден, что тот, кто оскорбляет его, оскорбляет армию. Впрочем, подобная точка зрения, как известно, характерна для генералов и полковников, а это роднит Капрала Мартина со столь избранным обществом.