Пастушья звезда - [5]

Дорогие мои дочурки!

Я пишу вам эти стихи.

У своей горячей печурки

Вы простите мои грехи!

Хохот покрывал его голос: - Простим! Вали еще!

Жену-злодейку ненавижу

И, будет случаи, удавлю!

А вас, дочурки, не обижу,

Я вас без памяти люблю!

И снова хохот. Алик прогнал сначала коз, а потом коров. Тимофей помог загонять. Кормили свиней, засыпая им ведрами дробленку. Сразу и птице зерна подсыпали. У вольеров еще летали перо да пух, кровью была обрызгана земля. Птица испуганно жалась по углам. Пора было ужинать, но к гульбе, к чужим пьяным людям идти не хотелось. Тимофей попросил Алика: - Принеси чего-нибудь. Тут поедим. - Водки надо? - спросил Алик. - Ну ее...- отказался Тимофей. Алик принес кастрюлю лапши, жареную курицу. Тимофей уселся на ступенях вагончика, мальчик внизу на колоде. Звякая ведрами, пробежала к коровам Зинаида. - Вечеряете? - спросила она.- Бог в помощь. - Управляемся,- ответил Тимофей. Следом за нею появился один из пьяных гостей. Он шел нетвердо и звал: - Зина! Иду к тебе... Буду ощипывать, как курицу. Зи-на! Ты где? Где Зина? - остановился гость перед Тимофеем и Аликом. - Подоила. В дом ушла,- сказал Тимофей.- Там ищите. Гость поверил, развернулся и пошел к дому, возглашая: - Буду ощипывать! Готовься, Зина! - Теперь поздно уедут,- сказал Алик.- Может, на Дон сходим? - Пойдем,- ответил Тимофей. Появился пьяный вскудлаченный Чифир. - Где Зинка? - спросил он. - Доит,- ответил Тимофей.- Чего она тебе? Чалься к нам. Чифир пошагал к коровьему загону, что-то бормоча. - Иди отсюда! - крикнула на него Зинаида.- Твоих только поганых рук не хватало! Иди, говорю! - Чифир! - громко позвал Тимофей.- Отстань от нее. Зинаида вышла с молоком, следом плелся Чифир. - Ты кто мне? Свекор?! В четыре глаза за мной глядишь,-ругалась Зинаида.- Сопел бы вприжмурку, а то считает чужие грехи. Наплетете: на вербе - груши, а люди потом молву волочат... - Зинка, я серьезно...- убеждал Чифир.- Хочешь, я стих сочиню? - Иди спи. Напился на чужбинку, вались. Без тебя тут не знаешь куда хорониться. - Зинаида! Зина! - спешил от дома хозяин. - Тебя ждем. Он оттолкнул Чифира и повел молодую женщину ко двору, что-то ей втолковывая. Тимофей с Аликом пошли к реке. Звуки гульбы стихли, когда спустились к Дону. Прошел буксирный теплоход. Три большие волны с шумом набежали на берег, потом долго поплескивали мелкие. Вода успокоилась, и на вечернюю реку снова легло отраженье белой осыпи холма и зеленой его вершины с низкими деревами, кустами. Рыба ловилась плохо. - Мать письма пишет? - спросил Тимофей. - Пишет,- ответил Алик. - Скучаешь по ней? Алик вздохнул, сказал: - Она, может, приедет. Дедушке получше будет, поглядит за хозяйством, а она приедет. - Дай-то бог,- искренне пожелал Тимофей.- Я вот уж сам дед, а об матери помню. Жалела меня. И твоя об тебе горюет, думает: как он там, мой сынок... Рыба клевала плохо. Может, погода портилась. Поймали пяток окуньков - и словно отрезало. Недвижно лежали поплавки на воде. - Нынче-то коровы не в зеленях паслись? Не на хлебе? - спросил Тимофей. - Нет,- ответил Алик. - Ты уж не гоняй в хлеба. Хлеб травить-это великий грех. Раньше, бывало, корочку сосешь и сосешь, сладкая. Сеструшка моя из-за куска хлеба в петлю лезла, еле вытянули, отходили. - Как в петлю? - не понял Алик. - Ну как... По карточкам тогда хлеб давали, по норме. Сто, сто пятьдесят грамм на душу. Сеструшка за хлебом пошла, карточки все при ней. Она их утеряла. Ну и все. Пришла молчком и в сарай, в петлю. Спасибо меньший братишка увидал да зашумел. Отходили. А карточки добрые люди принесли,мягко сказал Тимофей, и даже теперь, через столько лет, слезы подступили к глазам.- Нашли и принесли... Помолчали. - А нам с тобой либо сомами заняться? - вслух подумал Тимофей. - Сумеем? - спросил Алик. - Как будем ловить. Там, пониже, поворот реки и должно быть сомовье бучило. Яма такая, сомы там в прохладе любят... Лежат, развалясь, показал он, потягиваясь. Алик оставил удочку, придвинулся. - А на что ловить? - Это дело серьезное. Надо шнур, крючки большие, а насадка - ракушка, воробей жареный. Доброе дело сом. Забалычим и станем с картошкой есть да водичку попивать. Здоровучие бывают сомы. Я пацаном чуток не до смерти напугался. Над потемневшей рекой возле берега шумно плеснуло. - Вполне возможно, и он...- понизив голос, сказал Тимофей.- Вышел на охоту. Смотали удочки, пошли к дому. - Перетяжку я проверял с лодки. Ночью проверял. Перетяжку поставили, сами на берегу костер жгем. И проверяем. Ребята поснули, я один поплыл. Светло, луна большая. Поднимаю перемет, гляжу, рыбу сымаю. Потом тяжело пошло, неподъемно. Чую - прямо карша. Тяну ее, тяну. А по воде светло, луна. И вдруг прямо под носом вылазит из воды - лоб, глаза маленькие и усы, блестит все. Господи-водяной! Руки мои опустились, и я в лодку упал. Упал- еле дыхаю. Отдыхался, пришло на ум: да это же сом. Понял и боюсь. Но все же вытянул. Еле перевалил в лодку. Сомы, они ленивые, не бьются. На взгорье остановились. Стемнело. На том берегу, где-то в старице, в озерке, крякал селезень. Позовет и смолкнет. Плескалась раз за разом у берега большая рыба. Потемнела вода. В займище на той стороне густела мгла. А небо лежало светлое, малое облачко, словно птичье перо, светило высоко над землей. Тимофей у своего вагончика поставил удочки, сел покурить. В хозяйском дворе шумели. Обойдя кошары, базы, встал возле Тимофея Алик. Он глядел в сторону дома, слушал голоса. - Не уехали...- посетовал он.- Орут. - Ну и спи у меня,- сказал Тимофей.- Койка есть, матрас есть, одеяло. Спокойненько переночуем. - Зина! - закричал вдруг Чифир, выбегая из вагончика. Он споткнулся на пороге и рухнул на землю. - Зина!! - звал он, поднимаясь.- Зина! Лицо его было в крови. Тимофей схватил Чифира. - Зачем она тебе?! Иди ложись! Но Чифир рвался из рук. - Она жена моя! Законная! Перед богом! Что-то смешалось в его бедной голове, что-то запуталось. - Зина! - кричал он. - Зина! Подошел от двора хозяин, спросил: - Чего орешь? Напился - спи. - Где Зина?! Он рванулся и побежал. - Пускай, - сказал хозяин. - Где-нибудь упадет, проспится! -Зина! Зина!!-слышался уже издалека, из хутора, громкий зов.- Ты где?! - Я у Тимофея посплю,- сказал Алик отцу. - Ну и спи. А то там...-Он повернулся и пошел ко двору, к дому. - Ложись... - сказал Тимофей, трогая мальчика за плечо. - Ложись. Он устроил Алика, сам вышел на порог. Шумели во дворе. А где-то на хуторе вдали кричал Чифир: - Зина! Зина! Тимофей вернулся к мальчику. Тот еще не спал. - Мама меня укладывала,- вспомнил Алик,- песню пела... И он запел вполголоса на своем языке, потом смолк, прошептал: - Я ночью летаю к ней. Как засну, так лечу и лечу. Она меня ждет, и сестренки ждут. Каждую ночь... И он тоже снова запел сам себе на своем языке. Тимофей помог ему, тоже негромко: