Пастушья корона - [34]

Отряд замер, ожидая знака Королевы. Стояла тишина, лишь тихо-тихо позвякивали тысячи бубенчиков на чёрных как ночь конях.

Королева вскинула руку.

Но прежде чем она успела подать сигнал, воздух вспорол душераздирающий визг — словно где-то рядом резали гигантскую свинью.

Звук пронизал все холмы. От оглушительного свиста заныли зубы. Внизу, в долине, воздух, казалось, наполнился огнём. Огромное железное чудовище мчалось по серебристой дорожке прямо к городку, окутанное облаками пара.

Эльфы отшатнулись, отряд мгновенно охватила паника, каждый воин будто сделался меньше, заслышав свист, почуяв запах железа в воздухе.

От Фрезы Шлам небрежно спрыгнул с седла, зубами вытащил каменный нож из-за пояса своего стража, который, ничего не замечая, отчаянно зажимал остроконечные уши, и быстро перерезал верёвки.

— Говорил же я, — с важным видом сказал он. — Вот он, Железный Конь! Последний поезд на Дверубахи, вот что это. Теперь гоблины работают на железной дороге. Сплошь железо и сталь.

Королева не дрогнула. Она знала, что ничем не выдала страха. А с теми, кто испугался, придётся разобраться позже. Эльф не должен выказывать страх перед лицом Королевы. Но мысли её были: «Поезд? Большой. Весь из железа. И мы ничего о нём не знаем. А неизвестное может убить».

— Как нам приручить его? — резко спросила она. — А главное, как заполучить его в нашу собственность? Каких бед мы могли бы натворить, будь у нас такое чудовище!

Душистый Горошек, которого не затронула всеобщая паника, внезапно оказался рядом и улыбнулся. Улыбка его не понравилась Королеве. Она будто расколола напыщенную маску, служившую ему сегодня лицом, а глаза остались холодны и безжалостны.

— Мы будем пытать гоблинов, пока они не расскажут нам, как управлять Железным Конём. А потом они станут делать это за нас.

— Не станут, — заявил От Фрезы Шлам, злобно глянув на эльфа. — Зачем оно им надо?

Душистый Горошек потянулся схватить гоблина, но От Фрезы Шлам мигом сунул руки в карманы, и в воздух взметнулось облако серебристой пыли. Душистый Горошек завизжал от боли и упал с лошади.

Гоблин расхохотался, а прочие эльфы испуганно попятились от него.

— Забыл, что у меня в карманах, а, господин Душистый Какашек? Говорил же про шлам! Шлам у меня в имени. Больно, да? Теперь, если кто умного гоблина тронет, особенно эльф, крепко потом жалеет. — Он показал на Душистого Горошка, чьи чары без следа рассеялись под безжалостным дождём из железных опилок.

Эльф корчился на траве и плакал от боли — маленькое, слабое, жалкое существо.

— Забавно, да? — сказал От Фрезы Шлам. — В новом мире малое — шлам иль гоблины — большие дела творит.

Глава 8 «БАРОНСКИЙ ГЕРБ»

«Баронский герб» был пивной из тех, где потомственный владелец (в данном случае его звали Джон Кинзли) всегда сам стоял за стойкой и охотно разрешал завсегдатаям наливать себе самостоятельно, если у него не хватало рук или надо было отлучиться в уборную. Из тех, куда живущий поблизости фермер мог с гордостью принести гигантский огурец или ещё какой не вполне приличного вида овощ, чтобы показать друзьям.

В пабе частенько спорили, но не ради драки, а ради того, чтобы выяснить, кто прав. Время от времени кто-то пытался спорить на деньги, но Джон Кинзли на это смотрел неодобрительно. И хотя здесь разрешалось курить — чем все и пользовались, — плеваться было категорически запрещено. Конечно же, посетители порой выражались, да словами покрепче, чем здешняя выпивка. В конце концов, женщины ведь в паб не заходили, если не считать госпожи Кинзли, которая пропускала ругательства мимо ушей, а слово «засранец» вообще полагала всего лишь особенностью сельского говора, в изобилии мелькающей в выражениях типа «Ну, привет, старый засранец, что поделываешь?», и с несколько большей осторожностью относилась к «Усраться можно!».

Многие поколения местных баронов понимали, как важно, чтобы на их земле была процветающая пивная, да и сами не брезговали иногда туда заглянуть. Каждый из них старался сделать что-нибудь, чтобы разнообразить досуг своих арендаторов. Например, нынешний молодой барон вскоре после свадьбы подарил пивной дротики и мишень. Развлечение, правда, не прижилось, поскольку во время увлечённого состязания Пит Натощак, который славился как лучший пахарь холмов, но не блистал умом, чуть было не лишился глаза. После этого все решили, что дротики — дело опасное, и заброшенная было доска для игры в «толкни монетку»* вернулась на почётное место.

После тяжких трудов на пастбищах или в хлеву многие находили утешение в стенах пивной. Сегодня вот Джо Болен только тем и держался, что вечером обещал себе пропустить кружечку. Уж больно неудачный выдался день — скотина вся как взбеленилась, инструменты ломались. После пинты пива, сказал он себе, будет проще настроиться на разговор, предстоящий за ужином, — насчёт годовщины свадьбы, про которую он, вот ужас-то, начисто забыл. По долгому опыту Джо знал, что теперь его будут всю неделю, если не больше, кормить холодными обедами, разговаривать с ним ледяным тоном и, возможно, даже постель не согреют.

Была суббота, летний вечер выдался тёплым, и ночь обещала быть ясной. Народу в пивной собралось немало, хотя и меньше, чем хотелось бы Джону Кинзли. Джо Болен устроился за длинным дубовым столом снаружи, его пёс Ловкач свернулся у ног хозяина.