Пастораль с лебедем - [42]
— Вот, вот… Вот так и говорила бедная Елена: «Если б он у меня был, я б его женила, я б его хозяином сделала, чтоб был, как все люди». А умерла, бедная, без рода, без семени!
И ни с того ни с сего заплакала старуха…
Хорошо, что Замфира вышла из-за дома с охапкой фасоли, а то Серафим уже и не знал, что делать. А старуха в своем одиночестве безнадежном, в своей беспросветной старости молит небо:
— Боже! Услышь меня, прибери меня, боже! Боже, почему ты не даешь и другим столько дней, сколько трав на земле, чтобы видели и понимали они, сколько не поняли!
Слышит это Серафим, и жалость его разрывает, и говорит он:
— Замфира, есть в тебе хоть капелька души? Скажи ей что-нибудь, утешь ее, бедную.
Как будто и не слышит его Замфира. Говорит:
— Молчи, бабушка! Скажи, чего хочешь?
Но молчит старуха, и Замфира опять за свое дело — распластала коврик, кладет фасоль и давай чистить. Садится Серафим рядом и говорит:
— Значит, ты меня бросила?
А Замфира:
— Да, бросила…
Снова спрашивает ее Серафим:
— Ну, а потом?
— Что потом? — спрашивает Замфира.
— Говорю: вот ты меня бросила… Хорошо. А после меня кого еще бросишь?
Молчит Замфира, а про себя говорит: «Знаешь что…» А тут, будто с того света, подает голос старуха:
— Мария… А Мария…
Испугалась Замфира.
— Нету мамы… Мама умерла, что с тобой, бабушка?
— Добрый человек, а листья зеленые есть еще на деревьях?
А эти двое словно очнулись и глядят вокруг пристыженно. Мол, живем мы и не замечаем каждый день: то ли зелен, то ли высох лист, ибо живем, ибо умираем медленно.
А старуха как старуха — уже совсем согнулась и говорит:
— А что солнце сильно остыло… Совсем остыло…
Спрашивает тогда Серафим:
— Ну, что скажешь, Замфира?
— Так я сначала постараюсь кого-нибудь найти, а уж потом бросать буду.
Слышит это Серафим и выпускает фасолины из рук, и куда, вы думаете, они падают? — не на ковер, а в траву.
— А мне, кого мне бросить?
И тут нашло на Замфиру не поймешь что — и злость, и любовь, и смех, и насмешливость, и спрашивает с любопытством:
— Скажи-ка правду: почему женился на мне, а? Потому что жалел или потому что любил?
— Если знаешь сама, зачем спрашиваешь, Замфира… Когда любишь, тогда и жалеешь… Или ты не видишь, женщина: все люди так… Весь мир как ком-клубок — мужчина и женщина, муж и жена… Тогда мы — кто же? А то мама моя бедная, будь ей земля пухом…
— Кого это слышно у нас? С кем говорите? — ожила опять старуха, будто дитя от сна.
Кричит тогда Серафим:
— Я это, бабушка! Я, внук ваш!
Не слышит старуха, а тут еще Замфира возьми да заплачь. Одна слеза на белую фасолину падает, другая — на черную.
А тут и старуха как застонет, как завоет в своем воображаемом одиночестве:
— Все меня оставили, все меня бросили! Умру, и никто не услышит, о-ох!
Совсем потерялся от жалости Серафим. Говорит:
— Замфира, слышишь, жена? Собирай вещи, возьмем и бабушку с собой.
Смотрит на него жена: «Ну и дитя какое, ну и родила тебя мать, прости господи». И спрашивает его:
— А ты думаешь, дойдет она до дома? Разве может она ходить?
— Тогда я схожу за машиной.
— Ты что, ребенок? Машины ведь все в поле!
— Замфира… — И растерянно огляделся вокруг. — А тачки у вас какой-нибудь нет?
— Вот тебе и на!..
— Тогда знаешь что? Давай возьмем ее под руки.
Смеется Замфира: «Ну и голова». И говорит:
— Ох, горюшко ты мое… Ладно, схожу за кем-нибудь…
…Оставшись один, сам по себе, Белый почувствовал, что свободен.
Вышел, сам не зная откуда, блуждал много и долго в ночи, пока среди дня не очутился в лесу. Был сыт, было жарко, и готов уж был свалиться в тени, как вдруг набросился на него кто-то.
И начал жужжать в ухо:
— Один мертвый между двумя живыми проходил, живое между двумя мертвыми, и сказало живое между двумя мертвыми мертвому между двумя живыми: «Ты на меня не очень-то, а то если живое на живого навалится — останутся только мертвые!»
Белый навострил уши…
Ага, это пришел маленький, незаметный, смертельный его вражок и начал свои пожелания-проклятия и вечные свои песни-заклинания.
Стукнул бычок копытом и сказал оводу:
— Говори яснее, а то будешь мой след целовать!
— Племя твое всегда было терпеливым и глупым. Был ты маленький — играл сразу на четырех свирелях-сосках, а теперь вырос… бз-з-з, думаешь, для чего вырос? Покуда не сняли с тебя шкуру, не разгадаешь загадку!.. Да, большая будет тебе радость, когда сделают из твоей шкуры сапоги и будут плясать в них на свадьбе; и сделают из нее барабаны и будут принимать парад; а мясо твое пойдет на угощение после вина…
И раз все это так, почему ж тебе не веселиться, пока жив, а? И скажи спасибо, что родился быком! А то я тут подъезжал к одной корове — и спереди, и сзади, и с хвоста, и с головы — и давай ей жужжать и так и эдак… А она говорит мне: «Ах ты тварь-невидимка! Зря ты это самое… Вот если б тебя доили и в ярмо запрягали, посмотрела бы я тогда, как бы ты взбесился!»
— Не оскорбляй мою маму! — ударил всеми четырьмя копытами Белый.
— Зазнался ты, бык!.. Ну, раньше еще понятно, был ты и в песне и на гербе, а теперь — бз-з-з! Вспомни романс: «Идет-скрипит арба по дороге…» Возьми выйди на люди — что услышишь? «Эй ты, осел!» Так это о тебе говорят, знай! Ибо осталась от тебя одна метафора…
В книгу одного из ведущих прозаиков Молдавии вошли повести — «Элегия для Анны-Марии», «На исходе четвертого дня», «Набросок на снегу», «Алба, отчинка моя…» и роман «Сказка про белого бычка и пепельного пуделя». Все эти произведения объединены прежде всего географией: их действие происходит в молдавской деревне. В книге представлен точный облик современного молдавского села.
В повести Василе Василаке «На исходе четвертого дня» соединяются противоположные события человеческой жизни – приготовления к похоронам и свадебный сговор. Трагическое и драматическое неожиданно превращается в смешное и комическое, серьезность тона подрывается иронией, правда уступает место гипотезе, предположению, приблизительной оценке поступков. Создается впечатление, что на похоронах разыгрывается карнавал, что в конце концов автор снимает одну за другой все маски с мертвеца. Есть что-то цирковое в атмосфер «повести, герои надели маски, смеющиеся и одновременно плачущие.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.