Пастор ущелья Джекмана - [4]

— Пока не нашел его, ребята, — приветливо отвечал он, опираясь на заступ, — но коренная порода уже где-то близко, и, надо полагать, сегодня мы наткнемся на россыпь.

День за днем он давал нам один и тот же ответ с неизменной бодрой уверенностью.

Вскорости Хопкинс начал понемногу показывать, из какого теста он слеплен. Однажды вечером в питейном баре царила необычно разгульная атмосфера. Днем на прииске была найдена богатая жила, и удачливый старатель щедро угощал выпивкой всех без разбора, отчего три четверти населения ущелья пришло в состояние буйного опьянения. Пьяные бесцельно толпились или валялись возле стойки, богохульствовали, бранились, орали, плясали или от нечего делать разряжали свои револьверы в воздух. Из игорного притона слышались аналогичные звуки. Тон задавали Мол, Филлипс и их приспешники, порядок и приличия были сметены начисто.

Внезапно среди всех этих буйств, ругательств и пьяных выкриков люди стали различать негромкий монотонный голос, который, казалось, служил фоном для всех других звуков и прорезался при каждом затишье в пьяном гвалте. Мало-помалу люди стали смолкать и прислушиваться, пока наконец гам не утих совсем, и все взоры устремились в том направлении, откуда исходил поток негромких слов. Там, верхом на бочке, сидел последний новосел ущелья Джекмана Элайес Б. Хопкинс с добродушной улыбкой на решительном лице. В руке он держал раскрытую Библию и читал вслух выбранный им наугад отрывок — из Апокалипсиса, если память мне не изменяет. Текст был абсолютно случайным и не имел ни малейшего отношения к происходящему в питейном доме, но Хопкинс с набожным видом усердно читал его, слегка покачивая левой рукой в такт произносимым фразам.

Эта выходка была встречена общим хохотом и аплодисментами обитателей ущелья, которые с одобрительным ропотом сгрудились вокруг бочки, полагая, что являются свидетелями какого-то замысловатого розыгрыша и вот-вот их угостят чем-нибудь наподобие пародийной проповеди или шуточного поучения.

Чтец, однако, завершив главу, безмятежно приступил к чтению другой, а покончив с ней, стал читать следующую, и бражники решили, что шутка его несколько затянулась. Когда же Хопкинс начал новую главу, они еще более утвердились в своем мнении, и со всех сторон хором зазвучали грозные выкрики, призывающие заткнуть чтецу глотку или сбросить его с бочки. Невзирая на эти выкрики и улюлюканье, Элайес Б. Хопкинс упорно продолжал читать Апокалипсис, по-прежнему сохраняя невозмутимый и довольный вид, словно поднявшийся вокруг галдеж был для него приятнее всяких аплодисментов. Вскоре в бочку громко ударил брошенный кем-то сапог, затем другой, еще один пронесся у головы новоявленного пастора. Но тут в события вмешались наиболее благонравные старатели и встали на защиту мира и порядка. К ним, как это ни странно, присоединились упоминавшиеся выше Мол и Филлипс, которые приняли сторону щуплого чтеца Священного писания.

— Хопкинс — малый что надо, — пояснил этот шаг Филлипс, своей громоздкой фигурой в красной рубахе заслонивший от толпы объект всеобщего гнева. — Он человек другого, чем мы, склада, однако не мешает нам оставаться при своих мнениях и высказывать их, сидя на бочке или где-нибудь еще, коли уж так хочется, и негоже швыряться сапогами там, где можно обойтись словами. Если этого чудака кто-нибудь хоть пальцем тронет, мы с Молом вступимся и воздадим обидчику по заслугам.

Красноречие Филлипса подавило самые явные проявления неудовольствия толпы, и жаждущие беспорядка решили было опять возобновить прерванную попойку, не замечая изливаемых на них потоков Священного писания, однако эта попытка оказалась безнадежной. Те из бражников, что были пьянее всех, уснули под монотонное бормотание, другие, бросая мрачные взгляды на чтеца, продолжавшего как ни в чем не бывало сидеть на бочке, решили разойтись по своим хижинам. Когда остались самые спокойные представители публики, Хопкинс встал, закрыл книгу, педантично отметив карандашом то место, где он остановился, и слез с бочки.

— Завтра вечером, ребята, — тихим голосом объявил он, — я возобновлю чтение с девятого стиха главы пятнадцатой Апокалипсиса, — и, не обращая внимания на наши поздравления, удалился с видом человека, исполнившего свой священный долг.

Обнаружилось, что слова его не были пустой угрозой. На следующий вечер, едва только в питейном баре начала собираться толпа, он снова оказался на бочке и с прежней решительностью принялся монотонно читать Библию, запинаясь, проглатывая целые предложения, но, хотя и не без усилий, все же пробираясь от одной главы к следующей. Смех, угрозы, насмешки — все средства, за исключением прямого насилия, были использованы с целью остановить его, но оказались одинаково безуспешными.

Вскорости мы заметили в его действиях определенную методу. Покуда царила тишина или разговор сохранял невинный характер, Хопкинс молчал. Стоило, однако, прозвучать одному-единственному богохульству, как чтение Библии возобновлялось примерно на четверть часа. Затем он замолкал, но при малейшей провокации в виде брани или божбы снова принимался читать. На другой вечер он читал почти без перерывов, поскольку язык, которым пользовалась другая сторона, был все еще весьма вольным, хотя уже и не в такой степени, как накануне.