Пастер - [52]

Пастер напряженно слушал этот рассказ, этот твердый трагический голос Дюма. Страх объял его перед неизвестной эпидемией неизвестных ему червей, которых — теперь он уже точно вспомнил — он никогда не видел. Что он может тут поделать, с чего начать?

Между тем слово было дано, и Пастер не собирался брать его назад. Он успокоил учителя, ничего, однако, не обещав ему в смысле результатов своих исследований, которыми он немедленно займется. Ах, для этого надо выехать в Прованс, в город Алэ? Ну что ж, он готов ехать.

Легко сказать — исследования… А что, собственно, он будет исследовать? Разумеется, надо начать хотя бы с истории вопроса: пробовал ли уж кто-нибудь разобраться в этой болезни, какие меры применялись, что они дали? Что удалось выяснить?

Пастер и его энергичные помощники бросились изучать литературу. Литературы было мало, но кое-что им удалось узнать.

Причину заболевания искали в чем только можно — в погоде, в климате, в заболеваниях тутового дерева, наконец, в вырождении породы шелкопряда. Червей «лечили» наугад — серой, золой, сажей, дегтем, сернистой кислотой, хлором, ляписом, креозотом; предлагали даже поить их водкой и абсентом.

Черви терпели все эти издевательства и… продолжали болеть. К 1865 году, к тому дню, когда Дюма пришел в лабораторию Пастера, французское шелководство вырабатывало едва ли одну четверть обычной выработки шелка. За эти годы упадка шелковой промышленности все кому не лень брались за спасение от пебрины. В конце концов вопрос запутали до предела.

Кое-кто из ученых высказывал различные догадки, но все это были только догадки, ничем не подтвержденные.

Таким догадкам Пастер не верил. Но вот среди статей и статеек он наткнулся на сообщение итальянского ученого Корналиа. Это было что-то похожее на научный подход к вопросу. А главное, это было близко и дорого сердцу Пастера и подтверждало его мысли о микробном происхождении эпидемических болезней. Корналиа нашел в болеющих червях множество крохотных движущихся телец. Тельца эти получили название «корналиевых телец». Но никто, в том числе и сам Корналиа, не довел дело до конца, не занялся изучением этих телец. Не было даже доказательства, что именно они вызывают болезнь, быть может, это были паразиты, поселяющиеся на уже заболевших червях.

Пастеру больше нравилась другая версия: эти ли тельца, или другие — именно они должны были вызывать болезнь. Раз она была заразной, эпидемической, стало быть паразитарной, виноваты должны были быть микробы. Это вполне отвечало его планам исследований микробных болезней, и он несколько ожил, когда прочел сообщение Корналиа, сделанное пятнадцать лет назад.

К этому времени вопли шелководов достигли ушей Академии наук. Академия насела на Пастера: вы — и больше никто. Это как раз в вашем, профиле, быть может, вы там найдете своих возлюбленных микробов.

Пастер только пожал плечами:

— Я уже обещал господину Дюма. Незачем напоминать мне о моем обещании. Мы — я и мои помощники — готовы выехать в район Алэ, пораженный эпидемией.

Министерство земледелия быстро организовало все необходимое для экспедиции Пастера; мэр города Алэ с нетерпением ждал его приезда.

6 июня 1865 года Пастер с женой и дочерью и два его лаборанта — Жерне и Майо — выехали на юг страны, в прованский город Алэ.

Едва только в ясный солнечный день Пастер въехал в Алэ, жители города окружили его. Откуда только стало им известно о приезде ученого — только слух об этом распространился молниеносно. Собрались не только местные жители — пришли крестьяне из округи. Они с надеждой смотрели на столичного доктора, от которого ждали спасения.

Ни один ученый не стал бы начинать исследований по загадочному, никому не ведомому вопросу, так, как начал его Пастер, — с опроса крестьян. Собственно, трудно было сказать, кто кого тут спрашивал, — многоголосый шум стоял вокруг пастеровского экипажа, из этого многоголосья ученый пытался выудить хоть что-нибудь полезное. Кончилось тем, что он вылез из фиакра, смешался с толпой и велел каждому отвечать по очереди. Мадам Пастер неприметно записывала эти ответы в истрепанную записную книжку мужа.

Собственно, записывать было нечего — жители Алэ рассказывали о том, чем и как пытаются они лечить червей. Но Пастера не интересовали многочисленные, разнообразные и, по-видимому, совершенно бесполезные «лекарства» — ему надо было добраться до сути: до происхождения болезни.

Червоводы говорили, что иногда болезнь поражает червей едва они вылупятся из грены и они тут же погибают; иногда же черви успевают пройти почти все стадии своего развития и даже начинают вить коконы и только тогда погибают. А иной раз из кокона вылупливается бабочка, но бабочка эта явно больна: ножки у нее высохшие, крылья кажутся опаленными. И еще бывало, что в течение лета болезнь на одной и той же червоводне то затухала, то вновь вспыхивала; бабочки вылупливались здоровыми, а грену откладывали никуда не годную.

И в один голос все с горечью констатировали:

— Ничего нельзя поделать с этой пебриной! Разве что вы сотворите чудо!..

Пастер рассмеялся — ну, какой из меня чудотворец? — однако тут же стал серьезным, записал несколько адресов червоводен и обещал в ближайшем будущем посетить их.