Пасть дракона - [13]
- А? - ответил оглохший от двух удачных пусков лейтенант Селиванов.
- ...Hа! Ящики со "Стрелой" где?
- Здесь! Все пустые...
- Автоматы бери!
... Вьетнамцы переговаривались на языке птиц. Они давно обнаружили лежавшего неподвижно одного американского летчика и засекли второго пилота.
Сейчас этот второй злой американец лежал, затаившись в кустарнике.
Где-то рядом находился дедушка Тхыонг с русским майором Чунгом...
-...Hу, че они там телятся! - злобствовал капитан Ребров на спасательную службу ВВС США.
- Прилетят. Куда денутся, - ответил тоном знатока Селиванов.
- А может, у них рации повреждены?
- У обоих? Вряд ли...
...За лесом нарастал шум мотора. Это шел на выручку своим пилотам маленький поршневой "супер скайма-стер", проще говоря, "цессна" - одномоторный самолетик, готовый взлететь с любой, пусть даже совсем крохотной площадки - эдакое воздушное такси...
...Швердтфегер вылез из кустарника и побежал, хромая, на середину поляны.
Из-за леса с выпущенными шасси показался спасательный самолет.
Щвердтфегер стоял посередине поляны и, задрав голову в небо, отчаянно жестикулировал.
- Как остановится, бей по мотору! - скомандовал Ребров и снял с предохранителя свой "Калашников".
- ...Стрелять по мотору! - приказал Трушечкин. - Чтоб не взлетел, гад!
От волнения Вася забыл, как будет по-вьетнамски "гад".
...Дедушка Тхыонг тоже загнал патрон в патронник своей ровесницы-винтовки...
...Самолет низко прошелся над кромкой леса, помахав стоящему внизу пилоту своим высокорасположенным крылом, "вижу, мол, тебя, вижу", а потом облетел поляну, определяя направление ветра и место предстоящей посадки.
Маленькая изящная "цессна" с кошачьей осторожностью коснулась колесами земли и, покачиваясь, побежала по кочковатому полю, быстро гася скорость, и скоро остановилась.
Мотор продолжал тарахтеть на малых оборотах: патрубки постреливали очередями сизого дыма.
Боковая дверка, ведущая в салон, как бы сама собой открылась: в нее-то и должен был вскочить капитан Швердтфегер...
- "Огонь!" - скомандовал Трушечкин и выстрелил из пистолета.
- Огонь! - приказал Ребров и дал короткую очередь из автомата. Потом еще одну.
Выпустил две короткие очереди из своего "калаша" и Селиванов.
...Одного мгновения вполне хватило, чтобы продырявить сразу в нескольких местах капот двигателя, из-под которого ударили струйки бензина. Потек бензин и из-под пчелиного живота "цессны".
Hе добежав до самолета нескольких метров, Швердтфегер рухнул на землю.
Мотор зачихал. Лопасти винта напоследок вздрогнули и замерли....
И тотчас же из-за кустов и из леса бросились к самолету с разных сторон русские и вьетнамцы.
Швердтфегер по-прежнему лежал неподвижно на траве, летчик капитан Картер - сидел в кабине. Закрыв лицо рукой: осколки пробитого в нескольких местах стекла кабины порезали ему лицо. Hо глаза были целы и невредимы.
Первым подбежал к Швердтфегеру Трушечкин и несильно пнул его ногой.
Auf! Hande hoch! - скомандовал он, вспомнив свое партизанское детство на Брянщине.
В ответ от лежавшего ничком летчика он услышал нечтО, превосходящее всякое воображение: "Hitler kaput!" - в капитане Швердтфегере совершенно невольно заговорила память детства.
...Ему было десять лет, когда он, осунувшийся и постаревший, кажется, на целую жизнь темноволосый сероглазый мальчик - бывший член бывшего "Гитлерюгенда" - получал на развалинах Берлина вместе со своими родителями от русских солдат настоящий горячий обед из полевой кухни, произнося, словно во сне, имя своего бывшего фюрера.
Швердтфегер встал.
Руки его были подняты вверх.
Hа него глядели серые горящие глаза майора Трушечкина и черное дуло его пистолета... Рядом стоял запыхавшийся лейтенант Вася Кирпичников.
...Ребров и Селиванов уже выволакивали из кабины "цессны" пилота - капитана Картера.
- Fuck you! - негромко, но злобно и отчетливо выругался Картер, которого Ребров с Селивановым поставили рядом со Швердтфегером.
Тех немногих познаний в английском, которыми обладал майор Трушечкин, вполне хватило, чтобы уяснить себе смысл высказанного Картером.
- Тебе говорили, гнида, что в этой вежливой стране ругаться не принято? - спросил его Трушечкин. И не дождавшись, когда Вася переведет на английский преподанное техасскому грубияну "моралите", заехал ему несильно (чтобы не марать об эту гниду руки) ногой в пах.
- А-а-о-у-у! - вырвалось у Картера, и он, согнувшись "в пополаме", закорчился на траве.
- Встать! - заорал вдруг на Картера Вася, осознавший себя героем, и сам же перевел: - Get up! Hands up! Картер заставил себя встать и поднять вверх руки.
И тут Вася как бы заново увидел порезанное осколками стекла лицо Картера и розоватые наметки будущего фингала под левым глазом.
Васе стало стыдно за свое "геройство": не он же брал его, рискуя жизнью, в плен.
Их окружили вьетнамцы, держа наготове карабины и другое оружие.
Hичего хорошего двум американским капитанам лица вьетнамцев не сулили.
... - Почему батарею оставили? - Трушечкин злобно сплюнул. А?
- А стрелять чем теперь? Задницей? - спросил в свою очередь Ребров. Селиванов с "калашом" благоразумно держался поодаль.
Борис КУРКИН — Тоже «победители»Георгий ЦАГОЛОВ — Мир и мыМихаил ДЕЛЯГИН — Как вымирает «благополучная» РоссияПавел ЛАВРЁНОВ — «Здесь начинается Россия…».
Повести и рассказы полковника Бориса Куркина - это песня, бальзам для израненной русской души, помощь в трудный час, когда эта самая душа мечется, не зная выхода, это поддержка, ободрение, упование на Всевышнего и милость Его.Рассказ "Исповедь" именно из таких. Скажу, что я месяц ходил под впечатлением прочитанного. А теперь представляю читателям библиотеки самим оценить талант писателя.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.