Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [165]

Закон о поддержке вторичного ипотечного рынка 1984 года легализовал частный рынок ценных бумаг, обеспеченных ипотечными кредитами (MBS). Закон о налоговой реформе 1986 года позволил избегать двойного налогообложения по этим бумагам. Два эти закона в совокупности сделали финансово обоснованным для частных компаний решение набирать более крупные и более рискованные ипотечные займы, чем было позволено выкупать Федеральной национальной ассоциации ипотечного кредитования (Fannie Mae) и Федеральной корпорации жилищных ипотечных кредитов (Freddie Mac). Впрочем, в дальнейшем они получили разрешение брать на себя рискованные, пусть и не особо крупные ипотеки.[956]

Как только Конгресс и регуляторы позволили банкам одобрять рискованные ипотечные кредиты, банки обрели уверенность, что смогут зарабатывать на подобных ипотеках, невзирая на очевидные финансовые слабости их заёмщиков — за счёт большого количества усиливавших друг друга и сыпавшихся как из рога изобилия правовых, регуляторных и законодательных решений. Принятое в 1993 году решение Верховного суда по делу Нобелмена против American Savings Bank [957] препятствовало тому, чтобы судьи, ведущие дела о банкротстве, сокращали основную сумму долга по ипотечным кредитам. Это дало банкам ложное ощущение гарантии того, что они смогут получить обратно свои деньги, даже если люди будут объявлять себя банкротами. В 1996 году Управление по надзору за сбережениями Министерства финансов США приняло распоряжение, позволившее сберегательным учреждениям с федеральной лицензией игнорировать законы штатов о защите прав потребителей. Кроме того, этот орган позволил сберегательным учреждениям предлагать ипотечные кредиты со штрафами за досрочное погашение. Оба эти регуляторных изменения со стороны указанной структуры Минфина расширяли возможности банков по одобрению грабительских кредитов, которые были более прибыльными, чем традиционные ипотечные займы.

В середине 1990-х годов Fannie Mae и Freddie Mac (обе эти организации являлись акционерными коммерческими корпорациями с федеральными лицензиями и подразумеваемыми федеральными гарантиями) приступили к выкупу всё большего количества ипотечных кредитов, которые банки одобряли даже при небольших первоначальных взносах и без документов о доходах покупателей жилья — такие ссуды метко именовались «псевдокредитами» (liar loans). Всё это шло на пользу акционерам и топ-менеджерам Fannie и Freddie, поскольку эти корпорации зарабатывали на «упаковке» и перепродаже ипотечных кредитов, выкупленных у банков, в виде ценных бумаг с ипотечным обеспечением. С 1998 по 2004 годы глава Fannie Mae Фрэнклин Рейнс получил в виде окладов и бонусов 91,1 млн долларов[958] на основании прибылей, которые в итоге оказались фиктивными. Однако до того, как Fannie Mae и Freddie Mac рухнули и были взяты под контроль Министерством финансов, они выступали в качестве покупателей первой и последней инстанций, что позволяло банкам искать рынки для токсичных ипотечных кредитов и тем самым продолжать одобрение новых ипотек, не задействуя собственный капитал на продолжительное время. Поддержка этих ипотечных кредитов со стороны Fannie и Freddie также выступала стимулом для частных покупателей пакетных ипотечных продуктов.

Благодаря регуляторным изменениям банки получили возможность связывать ипотечные кредиты во всё более сложные ценные бумаги, которые можно было продавать другим финансовым компаниям. В 1992 году Комиссия по ценным бумагам и рынкам издала правило 3а-7, которое гарантировало, что структуры, создававшие обеспеченные долгом обязательства (CDO/ОДО), не будут классифицироваться в качестве «инвестиционных компаний». Это минимизировало надзор со стороны комиссии и вероятность того, что в ОДО и в компаниях, которые выпускали эти бумаги, будет выявлено мошенничество. Ослабление правил учёта со стороны регулирующих ведомств позволило банкам помещать Одо в забалансовые структуры, утаивая дефолтные риски. В ноябре 2001 года ФРС и три других регулирующих банковскую сферу агентства (Управление по контролю над денежным обращением, Управление по надзору за сбережениями и Федеральная корпорация страхования вкладов) согласились уменьшить весовой коэффициент риска для ценных бумаг с ипотечным обеспечением (MBS/ИЦБ) с 50% до 20%, что снизило размер капитала, который банкам приходилось держать в резервах для покрытия данных инвестиций.

Банки и финансовые компании также создавали кредитные дефолтные свопы[959] (КДС), которые продавались покупателям жилищных ИЦБ и ОДО в подражание гарантиям Freddie и Fannie, и тем самым ложно убеждали покупателей, что их инвестиции в безопасности. Закон «О модернизации операций с товарными фьючерсами» 2000 года открыл возможности для рынка КДС, позволив инвесторам покупать эти свопы за долговые ценные бумаги, которыми они не владели. Это привело к взрывному распространению КДС, при помощи которых велась игра на ценных бумагах без инвестирования в них. Упомянутый закон также разрешил закреплённое на уровне штатов регулирование деривативов по муниципальным облигациям. Это позволило банкам навязчиво предлагать сложные продукты финансового инжиниринга муниципальным чиновникам, которые были не в состоянии понять, что именно им продают.