Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [155]

Высокие процентные ставки делали несостоятельной банковскую систему времен Нового курса с её лимитами по депозитным процентным ставкам.[883] ФРС, а также коммерческие и региональные банки подталкивали Конгресс к дерегулированию процентных ставок при помощи закона «О дерегулировании депозитных учреждений и денежно-кредитном контроле» 1980 года, который отменил ограничения по процентным и ипотечным ставкам, предполагаемым в рамках Правила Q.[884] Это изменение создало фатально невыгодные условия для ссудо-сберегательных ассоциаций, потому что они по-прежнему были ограничены главным образом длинными ипотечными займами, а большинство ипотек, которые держали эти учреждения, были выпущены в тот период, когда процентные ставки были ниже. Поскольку во многих избирательных округах ссудо-сберегательные ассоциации входили в число крупнейших предприятий, они обладали политическим влиянием для того, чтобы вынудить Конгресс в 1982 году принять закон Гарна — Сен Жермена о депозитных учреждениях, который позволил ссудосберегательным ассоциациям заниматься новыми направлениями бизнеса.[885]

Хотя каждая из этих мер была направлена на решение отдельных экономических проблем и выступала ответом на частные интересы внутренней элиты, в целом «суть монетаристской контрреволюции состояла в перенесении акцента государственной деятельности с предложения на спрос в ходе продолжавшейся финансовой экспансии. Этим переносом правительство США остановило конкуренцию с растущим притоком ликвидности со стороны частных лиц и организаций и взамен создало условия оживлённого спроса на накопление этой ликвидности по финансовым каналам»,[886] предлагая более высокие процентные ставки по государственным облигациям США, нежели инвесторы могли получить в других странах либо по облигациям, либо от инвестиций в частные компании, на прибыли которых давили высокие процентные ставки в сочетании с предшествовавшей проблемой перепроизводства.

Несмотря на тот урон, который волкеровский монетаризм нанёс многим крупным и мелким промышленным компаниям, капиталисты в целом получили выгоду от тех последствий, которые политика ограничения кредита имела для ослабления переговорной силы трудящихся. Как уже отмечалось в главе 6, заработные платы, которые прежде росли одними темпами с производительностью, в 1970-х годов вступили в полосу затяжной стагнации. Ещё одним результатом монетаризма, наряду с концентрацией снижения налогов при Рейгане на лицах с высокими доходами, а не на корпорациях, было создание преимуществ для капиталистов как индивидуальных инвесторов перед корпорациями как постоянными юридическими лицами. Это принципиальное изменение в рядах бенефициаров экономической политики правительства США нарушало регуляторные, фискальные и монетарные меры, которые поддерживали промышленную элиту, и открывало благоприятные возможности для отдельных финансистов, имевших прозорливость и необходимые механизмы для того, чтобы зарабатывать в новых условиях.[887]

Благодаря падению доллара и протекционистским мерам американские промышленники получили лишь ограниченную долю внутреннего и внешнего рынка. Отчасти это было связано со снижением спроса, поскольку при Рейгане доходы большинства американцев не росли, а зарубежные производители по-прежнему могли опережать американские компании в качестве и цене продукции. Норма прибыли в нефинансовом корпоративном бизнес-секторе США, в 1950-1960-х годах колебавшаяся в диапазоне 12–17%, при Никсоне упала до 10–12%, во время рецессии в начальный период администрации Рейгана снизилась до 8%, а в период рейгановского экономического бума восстановилась лишь до 10–11%. Только в момент надувшегося при Клинтоне экономического пузыря в конце 1990-х годов норма прибыли на короткое время превосходила 12% — уровень, типичный для годов рецессии в пятидесятых.[888] Тем не менее в 1980-х годах промышленные корпорации США сохраняли достаточное внутриполитическое могущество для того, чтобы вынудить федеральное правительство решать проблемы кризиса их прибылей. При этом у Соединённых Штатов было достаточно рычагов влияния на Европу и Японию, чтобы вынудить их принять Соглашение «Плаза» 1985 года, восстановившее за счёт девальвации доллара то преимущество, которым Новая экономическая политика Никсона наделила американские промышленные корпорации над их европейскими и японскими конкурентами.

Аналогичным образом Соединённые Штаты в альянсе с Великобританией смогли сформировать условия Базельского соглашения 1988 года, которое изменило требования к капиталу банков, установив варьирующиеся уровни капитала в зависимости от рискованности их активов. В результате японские банки были вынуждены увеличивать свой капитал, причём наиболее лёгким способом сделать это для них было приобретение казначейских облигаций США, которые Базельское соглашение узаконило в качестве самого безопасного глобального актива.[889] Однако несмотря на то преимущество, которое американские промышленники получили благодаря глобальной мощности правительства их страны, общее направление государственной политики дестимулировало инвестиции корпораций в промышленные предприятия и вместо этого способствовало их обращению к финансовым схемам.