Пассажирка - [14]

Аккуратные, тщательно выведенные слова соскакивали со страницы. Привези двух женщин в Нью-Йорк к 21 сентября. С кораблем и грузом делай что хочешь.

Он провел три года на службе у «Лоу и Лоу», перевозя товары из Вест-Индии в колонии, пока не началась война, и все это время заставлял себя закрывать часть сердца, ноющую от любых мыслей о Джулиане и путешествиях. Николас надеялся, что месье Лоу сделает его капитаном собственного капера, но заметил, с каким неудовольствием, приправленным смущением, старик с сыном изучают его, когда капитан Холл предложил это первым. Служил он им исправно и понимал, что они осторожничают не из-за того. Нет, он был недостоин сам по себе – цветом кожи не вышел. Их колебания лишь оживили его желание купить собственный корабль, не связанный ни с какой компанией.

Пока, сколько бы ни стоил захваченный груз, Лоу получил бы большую часть, а остальное распределили бы среди экипажа «Челленджера». Мог бы пройти не один месяц, прежде чем им достался еще один трофей.

Океан был огромен и широк, и судоходные компании все изворотливее уходили от каперов, – возможно, скоро каперству конец, и Николасу останется едва сводить концы с концами, скупясь и экономя, пока его сердце не остынет, а кости не одеревенеют. Он ненавидел Айронвудов с неистовством урагана, но они задолжали ему украденное у него время. И он намеревался вернуть его себе.

– Вы посмотрели груз? – спросил Николас.

Холл вздохнул, распознав отвлекающий маневр:

– Глянул кое-где.

Прорвавшись сквозь облако дыма, перед ними возник матрос, крича и улюлюкая, размахивая кортиком над головой. Николас повернулся – рука на ноже, – но не успел разобраться, что к чему, как капитан выхватил пистолет и выстрелил.

– Сахар, ром, хлопок, боеприпасы для балласта, – блаженно продолжил Холл. Мертвый осел в пятне крови. – Даже жутковато, насколько удачно все разыгралось: у тебя есть твои дамочки, а у нас – по изрядной доле добычи на каждого. У них даже оказалась переборка в трюме, чтобы держать пленников. Кстати говоря, я еще не видел никого, кто мог бы сойти за капитана. Почему бы тебе не пойти и не найти его, чтобы покончить, наконец, со спуском фла…

Николас не видел такого ошеломления на лице своего капитана с того времени, как их бывший кок объявил, что подал экипажу тушеную крысу вместо солонины.

Он проследил за его взглядом. Там, между рычащих друг на друга матросов, с нижних палуб поднималась светловолосая фигурка, пробиваясь через клубящийся дым, словно Персефона, возвращающаяся из подземного мира.

Николас вздрогнул, когда девушка врезалась в голую, покрытую шрамами спину бомбардира, но та не закричала, даже когда Дэвис обернулся с топором в руке, готовый выпотрошить ее на месте. Это его испуганный вскрик привлек внимание всех вокруг, будь он проклят…

Не София – он знал, что, кроме нее, будет другая женщина, но кто же эта…?

– Бедная голубка измяла перышки, – проговорил за его спиной капитан Холл. Несмотря на реки крови под ногами и разметанные вокруг тела, его лицо смягчилось, как у котенка. Старый хрыч ничего не мог с собой поделать в присутствии юных дам, особенно в бедственном положении. Как эта. Белое платье было разорвано на бедре… и окровавлено?

– Она ранена, – резко сказал Николас. – Какого черта она делает?

Девушка повернулась в сторону Николаса, словно услышав его слова.

Он должен был кинуться вперед и выхватить ее из этой мешанины крови и насилия, но казалось, всю палубу… да что там – весь океан сотрясло громом. Капитан Холл наткнулся на него, удивленно заворчав.

Девушка попятилась от них, пока в конце концов не врезалась в фальшборт, идущий по краю палубы, и отступать стало некуда. Ее глаза заметались, потом остановились на ближайшем гарпуне. Не раздумывая, она схватила его с палубы, закричав:

– Отойдите от меня!

Стоило Николасу увидеть ожесточенное выражение ее лица, когда она в отчаянии взмахнула оружием, как его тело внезапно почти болезненно сжалось. Густые волосы белого золота, густые брови, глаза с почти кошачьим разрезом. Длинный нос, уравновешивающий благородный изгиб губ. Узнавание накатило на него, словно тягучий теплый мед. Она была, одним словом…

Нет. Ничего подобного, не сейчас. Опасные мысли. Но он мог оценить, что она, очевидно, была бойцом, – хотя казалось, сама себе удивлялась, беспокойно глядя то на оружие в руках, то на два десятка пялящихся на нее мужчин. Последние нерешительные драки стихли на полувзмахе, сменившись оторопелым потрясением от ее неожиданного выхода. Резонно, подумал Николас. Один вид ее, окровавленной и свирепой, словно королева на поле боя, казался чуднейшим. Он говорил с самой его кровью, заставляя ту петь о своих секретах. Она была…

Работой. Николас покачал головой, затаптывая пламя, охватившее его грудь. Оплатой задолженности за оказанные услуги.

Резкий оглушительный треск пробился через слабый гул в ушах; взгляд Николаса метнулся вверх, к корме. Бизань-мачта, как он и опасался, наконец сломалась под тяжестью собственного веса.

Время замедлилось. Николас закричал, скорее испуганно, чем предупреждающе, когда дерево раскололось и паруса рухнули друг на друга, затрепетав в агонии. Ванты, поддерживавшие мачту, лопнули, словно их срезал сам Господь, и все вместе: брамсель, стеньга, такелаж, металлические скобы – рухнуло на них.