Пассажир последнего рейса - [17]

Шрифт
Интервал

— Простите… но с кем имею честь?

— Генерал Карпов, с вашего позволения.

— Очень рад, ваше превосходительство! Господин подъесаул Губанов, скомандуйте высадку!

— Позволю себе доложить вашему превосходительству, — прозвучал голос Губанова, — у нас на борту есть арестованные большевики и красные агенты. Полагал бы разумным… без промедления… чтобы, как в народе говорят, сразу и концы в воду!..

Начальственный бас приглушенно:

— Липший шум поднимать рано. Оставьте кого-нибудь покараулить эту мразь. Утром видно будет.

Чей-то молодой голос произнес слова: «Военно-полевым судом!» Бас рассыпался смешком:

— Помилуйте, каким там судом, до того ли!.. Просто не привлекая ничьего внимания и не поднимая шуму… Спешите с высадкой, господа, пека все спокойно! Ого! Ну, благослови, господи!

Откуда-то донесло выстрел, другой, третий. Застучал пулемет. Где-то пронзительно вскрикнула женщина…

Белогвардейский мятеж в Ярославле начался в предрассветный час шестого июля 1918 года.

— Сестрица! — шепотом позвал новый больной когда разговор на палубе стих. — Что здесь за народ, кроме нас? Коммунисты есть?

Антонина перекрестилась. Слово показалось таким же страшным, как безбожник, и, верно, значило то же самое. Нет, конечно, никаких коммунистов здесь нет. Есть просто люди божие, монастырские и мирские, красных-белых нет.

— А рабочие есть?

Где-то ухнула пушка. Тут же в отдалении грянул разрыв.

— Граната, — сказал Чабуев. — Дивизионное, трехдюймовое.

Он был артиллеристом из огневого взвода.

Неподалеку ударил пулемет тремя короткими очередями. Пули взвизгнули, посыпалось битое стекло на мостовую.

— По стене кирпичной хлестнул… Теперь, похоже, по булыжнику; значит, из броневиков. — Это определял вслух Надеждин. Его односельчанин Шаров съежился на койке. — Сам-то кто? Коммунист? — поинтересовался Надеждин.

— Кандидат еще. Зовут Иван Бугров. Костромич. В Юрьевце у тещи гостил, там захворал, угодил из лечебницы на этот пароход госпитальный. Главное, и брать не хотели, сам увязался за ранеными. Вижу, военфельдшер-то вроде из бывших, я и вверни ему тихонечко «ваше благородие». Сразу подобрел, мигом принял в команду, кочегарить. Пришлось попотеть после хвори-то. Вот куда угодливость завести может, чуешь?

— А с тобой кто, остальные двое?

— Тоже из команды. Водники. Как смекнули, что это за эвакогоспиталь, задумали доложить на берегу. Избили их — и сюда!

Бугров говорил тихо, но часовой в коридоре расслышал голос, хоть и не понял слов.

— Смерти захотели, красная сволочь? Получай!

Пуля прошла на палец от головы Антонины, оставила аккуратное отверстие в наружной стенке. Через ровную дырочку ворвался в каюту розовый утренний Луч. Часовой на палубе тоже щелкнул затвором, но с мостика капитан крикнул повелительно:

— Отставить стрельбу на борту! Город наш. Глядите: броневики по улицам за красными гоняются. Спета их песенка!

Стрельба откатывалась к окраинам, но не стихала. Доносило выстрелы и с левого берега. Антонина помнила по рассказам, что там, на левом берегу, находится поселок Тверицы, где ярославский князь поселил пленных тверичей. В соседстве с Тверицами была железнодорожная станция Урочь, откуда слышались паровозные гудки и пулеметные очереди.

В каюте стали видны все предметы — из каждой щелочки тянулись золотые солнечные лучи. Время шло к полудню.

Капитан, что утром не допустил стрельбы на борту, громко произнес с мостика:

— Внимание! К берегу ведут пленных, по спуску, сюда, под откос. Часовые, приготовиться! Сейчас и за нашими придут, верно!

— Эх, сестрица, — с сожалением проговорил костромич Бугров. — Даже ножки от кровати оторвать не успел — все ж накостылял бы напоследок какому-нибудь золотопогоннику… Ну, ребята, как поставят к стенке — чтоб под «Интернационал»! Слышь? Недолго этим победителям здесь царствовать, а нас народ не забудет, помянет…

Дверь отлетела в сторону. Из коридора гаркнули: «Выходи!» Шаров уже шагнул к выходу, но Бугров остановил его:

— Постой, постой, не больно спеши! Негоже больных на произвол бросать, парень! Их тут моментом штыками к койкам приткнут. Бери лежачих, клади на одеяла, берись каждый за конец. Старика сперва выносите, он легкий, втроем сдюжите. Теперь молодого бери. Ты, сестрица, за тот конец, а я с этого боку прихвачу. Пошли — и без паники!

Таща всемером обоих лежачих, старика Савватия и Сашку, арестанты покинули каюту, вышли на берег. Их подгоняли ударами прикладов и револьверов. Береговой галькой повели к паромной переправе.

С парома развернулась перед людьми картина города-красавца. Выходя к Волге руслами стародавних оврагов, превращенных в плавные спуски, городские улицы Ярославля как бы ныряли под каменные арки мостов, протянутых вдоль набережных, выше зеленых береговых откосов.

Линию этих верхних набережных оттеняла липовая аллея, уходившая вдаль, насколько глаз хватал.

На Стрелке здание Демидовского юридического лицея издали как бы сливалось с мощным пятиглавием кафедрального Успенского собора. Из густой зелени городских садов, цветников и скверов уютно выглядывали шатры колоколен славной ярославской кладки и купола знаменитых церквей. Вдоль набережной красовались фасады особняков с балконами, резными перилами, итальянскими окнами.


Еще от автора Роберт Александрович Штильмарк
Наследник из Калькутты

Действие знаменитого романа Р.А. Штильмарка разворачивается в конце XVIII века. Читателя ждет увлекательная история о противоборстве благородного разбойника Бернардито, прошедшего многие испытания и спасающего других из беды, и злодея Грелли, продавшего душу дьяволу, совершившего предательство, умершего и возвратившегося в этот мир под другим именем, чтобы творить зло.


Крылатый пленник

Автор знаменитого «Наследника из Калькутты» Роберт Штильмарк даже в произведении, полностью основанном на документальном материале, – истории трёх побегов из немецкого плена советского лётчика – верен себе: книга представляет собой увлекательную приключенческую повесть, полную красочных описаний. Она раскрывает малоизвестные события Великой Отечественной войны и будет одинаково интересна как взрослым, так и юным читателям. Для широкого круга читателей. Художник Наталия Мельгунова.


Повесть о страннике российском

Удивительные приключения нижегородца Василия Баранщикова, соверщившего в конце XVIII века вынужденное путешествие из России в Южную Америку и оттуда через Атлантический океан в Средиземное море, Северную Африку, Турцию, Грецию, Болгарию, снова в пределы России, с долгим пребыванием в плену и рабстве, легли в основу документальной повести Р. Штильмарка. Книга рассказывает о мужестве и доблести простого русского человека, волею судьбы заброшенного в дальние края, о его поразительной находчивости и острой наблюдательности.


Горсть света. Часть 1, 2

Роберт Александрович Штильмарк (1909-1985) известен прежде всего как автор легендарного романа «Наследник из Калькутты». Однако его творческое наследие намного шире. Убедиться в справедливости этих слов могут все читатели Собрания сочинений.В первый том вошли первые части романа-хроники «Горсть света» — произведения необычного по своему жанру. Это не мемуары в традиционном понимании, а скорее исповедь писателя, роман-покаяние.


Звонкий колокол России . Страницы жизни

Жизнь великого русского революционера-демократа Герцена богата напряженными событиями, встречами с выдающимися людьми эпохи, полна опасных приключений, насыщена острой политической борьбой. Герцен — первый историк декабристов, создатель вольной русской прессы, защитник крестьян, патриот России будущего. Вместе с тем и благородный облик Герцена — человека, мужа, воспитателя тех, кто ему близок, — мягко и ненавязчиво обрисован в книге.


Горсть света. Часть 3, 4

Роберт Александрович Штильмарк (1909-1985) известен прежде всего как автор легендарного романа «Наследник из Калькутты». Однако его творческое наследие намного шире. Убедиться в справедливости этих слов могут все читатели Собрания сочинений.Во второй том вошли 3 и 4 части романа-хроники «Горсть света» — произведения необычного по своему жанру. Это не мемуары в традиционном понимании, а скорее исповедь писателя, роман-покаяние.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».