Пассажир дальнего плавания - [52]
Яшка не успел опомниться, как стоял уже с дядей Мишей на палубе.
— Молодец, — тихо говорил ему повар, — вот это ты хорошо придумал. Спасибо тебе, что утешил Александра Петровича. Он был так расстроен!
И вдруг что-то большое, лохматое скатилось по трапу сверху прямо на Яшку. Чуть не сбило его с ног. То был пес Живучий. Он терся о яшкины ноги, толкал мальчишку боками, спиной, и не понятно, — то ли лаял, то ли визжал от удовольствия.
Вот сколько радости можно пережить за один день!
Глава двадцать девятая
Снова в ожидании. — Что не положено делать вахтенному. — Самолет. — Прощай, «Большевик»!
Команда «Большевика» дала обязательство закончить погрузку на пять дней раньше срока.
Грузились углем. Работали в две смены по двенадцати часов, но никто не знал, где была первая смена, а где вторая. Люди из первой смены оставались работать во второй, а назначенные во вторую выходили раньше и работали вместе с первой. Словом, работа у острова Заветного казалась теперь пустячной, вроде забавы.
Облако угольной пыли висело над пароходами даже в ветреную погоду. А когда ветер крепчал, он разгонял черный туман по всему рейду. И вода, на сколько было видно кругом, запылилась. Прямо хоть смывай с нее пыль.
Когда Яшка вернулся, старший помощник велел ему поселиться в каюте с поваром, а камбузника переселили в бывшую яшкину каюту. Дядя Миша был теперь для Яшки словно родной.
Яшка хотел было разложить свои вещи, чтобы жить в каюте основательно, попрежнему, но дядя Миша не посоветовал:
— Не надо. Самолет прилетит в любую минуту и обратно полетит сразу.
Что верно, то верно. Яшка забыл: ведь вся эта радость могла продлиться один короткий час или того меньше. Прилетит самолет…
Больше они об этом не говорили. Тяжело было.
Но прошло три дня, а самолет всё не прилетал. И Яшка вытащил кое-какое имущество, разложил, развесил по каюте.
Жизнь на пароходе лишилась тишины и покоя. Днем и ночью громыхали лебедки. На зыби корпус «Большевика» вздрагивал от толчков тяжелых барж с углем. Ветер далеко уносил разноголосые команды бригадиров:
— Вира!
— Майна!
О покое и тишине люди вспоминали теперь, как о чем-то смутно-далеком, чуть ли не сказочном. Неужели было такое время, когда по часам выходили на вахту и минута в минуту сдавали ее, собирались на занятия, смотрели кинофильмы, слушали радио? Пускай даже в шторм, в туман, в пургу, — всё равно жизнь тогда текла размеренно, по строгому распорядку. Сейчас же понятие «часы» утратило свое значение вовсе. Времени не существовало; оно, собственно, проходило своим чередом, но с ним никто не считался. Люди старались обогнать время.
Всё было охвачено и подчинено одному — авралу.
Аврал — старинное морское слово; оно значит: общекорабельная работа, в которой принимают участие все, начиная от капитана и кончая камбузником. Но сейчас это значение и впрямь оказалось старинным. Что за диво — работать всем? Нет, такое не удовлетворяло никого. А вот работать всем да так, чтобы погрузить суда вдвое, строе скорей всех первоначальных расчетов и планов, — это было к лицу советским людям.
Это был аврал не по морской старинке, а новый, настоящий большевистский аврал. Никто никого не подгонял и не уговаривал. Каждый понимал, что в эти дни работать иначе нельзя было. И когда в конце смены на доске появлялось: «такая-то бригада выполнила дневное задание на 300 %», тогда к людям возвращался покой, но и то лишь на несколько коротких секунд. А потом снова являлось беспокойство: как-то другие смены? Сколько погрузят они?
Лебедки громыхали, и гулко на весь рейд свистели буксиры, подтаскивая к пароходам новые баржи, насыпанные жирным лоснящимся углем.
Грузили сразу во все четыре трюма. В самый разгар погрузки пришла неприятная радиограмма. Суда ледовой разведки сообщали: северо-западные ветры забили Карское море трудными льдами.
В ответ на это люди принялись за работу с каким-то ожесточением.
Яшку чаще всего ставили вахтенным на палубе. Он уже вовсе забыл про самолет, ходил веселый, даже учился в укромных местах отбивать чечетку, любил сидеть на кнехте[60] и распевать свою любимую: «Раскинулось море широко…»
Один раз капитан, спускаясь со спардека, задержался на середине трапа.
— Вахтенный?
— Есть вахтенный! — Яшка спрыгнул с кнехта.
— Что-то я хотел себе сказать? Ах да, сходи-ка в Красный уголок, возьми гитару и принеси сюда.
— Есть принести гитару сюда!
Яшка, не переводя дух, исполнил капитанское приказание. С гитарой навытяжку стоял перед Александром Петровичем.
— Садись, — капитан указал на кнехт.
— Зачем? — не понял Яшка, но сел.
— Пой, с гитарой гораздо лучше получается, веселей. Не стыдно?
Капитан сердито кашлянул, повернулся на каблуках и пошел прочь.
Ну, конечно, опять Яшка оплошал. Не полагалось петь на вахте.
Но капитан не прошел и десяти шагов, снова вдруг остановился, задрал голову, как будто выискивая что-то там наверху.
И тогда Яшка услышал далекий гул моторов.
Самолет шел со стороны материка. Сначала он был ростом с кузнечика, потом с чайку, а потом стал виден весь. Огромный, с двумя моторами, он влетел на рейд, и от его гула на «Большевике» дрожала палуба.
Вы когда-нибудь слышали о пиратских баталиях и сокровищах, в которых были замешаны гномы, эльфы и другие мифические совершенно невообразимые существа?! Остросюжетная, яркая, колоритная с красочными описаниями и подчас веселыми диалогами книга понравится любителям приключений.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
В повести «Робер Сюркуф» рассказывается о приключениях знаменитого французского корсара конца XVIII — начала XIX века.
Вниманию читателей предлагаются два произведения классика американской литературы Германа Мелвилла. В «Энкантадас, или Очарованных островах» (1854) предстает поэтический образ Галапагосских островов, созданный писателем на основе впечатлений, полученных во время скитаний по Южным морям. Эту небольшую лирическую повесть критика ставит в один ряд со знаменитым «Моби Диком».
Эта книга рассказывает о славных русских путешественниках и мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о пытливых и храбрых русских людях, совершивших незабываемые подвиги во славу родины.Не претендуя на сколько-нибудь полное изложение событий, связанных с великими русскими географическими открытиями, автор остановился только на эпизодах, особенно поразивших его беспримерной доблестью и отвагой, настойчивостью в достижении цели, стремлением к знаниям и высоким патриотизмом русских путешественников и мореходов прошлого.
В книге рассказывается о Дж. К. Воссе, который вторым (после Дж. Слокама) совершил кругосветное плавание на маленьком судне — переоборудованной индейской пироге.В этой книге сочетаются воедино исторический роман и хроника подлинных событий, приключенческая повесть и автобиография незаурядного человека, но как бы ни трактовать ее — это отлично написанная, прекрасно рассказанная история.