Пассажир без лица - [31]

– К сожалению, не имею ни малейшего понятия.

В приглушенной атмосфере комнаты с низким потолком повисла тишина.

– А, вот бумаги от нотариуса. Так, сына зовут Лукас. А фотографии? Черт, куда я их задевал?

– Лукас.

Грейс впервые в жизни произнесла имя того, кто, возможно, был ее ангелом-хранителем.

После секундного замешательства она взяла себя в руки и ввела имя Лукас Браунер в поисковик Интернета. Как она и предполагала, никакого совпадения не обнаружилось. Ей оставался еще один вариант.

– Простите, мне нужно воспользоваться телефоном.

Старик поднял руку, как бы показывая, что она может делать всё, что захочет.

Грейс отошла в сторону и набрала контактный телефон местного полицейского участка, взятый в своем управлении. После прохождения идентификации и изложения причины своего звонка сотруднице, говорившей по-английски, она попросила у нее помощи в поисках адреса Лукаса Браунера. Очевидно, ее собеседница вводила сообщаемые Грейс данные в компьютер по ходу разговора, что вызвало у нее раздражение. Но таковы были правила, и ей следовало ожидать, что через несколько дней или даже часов ей перезвонят, чтобы задать вопросы относительно расследования, которое она ведет на немецкой территории.

– Мне очень жаль, инспектор Кемпбелл, – наконец заявила полицейская, – но последний известный его адрес – это тот, где вы сейчас находитесь. Ничего другого у меня нет.

– Как это возможно?

– Человек не нашел жилья или покинул страну.

Когда Грейс положила трубку, ее физическое состояние стало таким же угасшим, как огонь в камине. У нее больше не было никакого следа.

– Спасибо вам за помощь и прием, – заставила она себя произнести, не выказывая смятения.

– Я вижу, вы разочарованы, инспектор. Мне очень жаль, что больше ничего не могу для вас сделать, – признался старик, вынимая из буфета стопку бумаг. – Попытайтесь спросить в Гамельне, в отеле «Цур Бёрзе». Помню, сын Браунера прожил там несколько дней перед тем, как покинул город. Возможно, там о нем знают больше. Я говорю «возможно», потому что прошло почти пятнадцать лет…

Грейс записала название заведения, не питая на сей счет никаких иллюзий.

– А, вот, наконец, и фотографии! Я знал, что сохранил их. Странное ощущение, когда пересматриваешь их. Тогда еще была жива Амелия, – мрачно пробормотал он.

Грейс деликатно предоставила хозяину дома время совладать с чувствами и внимательно просмотрела переданные им ей снимки. Старик не сгустил краски. Комната Лукаса была попросту пугающей, увешанная старинными гравюрами с гримасничающими лицами и странными существами, полулюдьми-полузверями, с налитыми злобой глазами.

Она узнала сцены из «Красной Шапочки», «Мальчика с пальчик» и «Ослиной шкуры». Более внимательно рассмотрев фотографии, она заметила, что проиллюстрированы были только эти три сказки. Никаких следов «Белоснежки», «Спящей красавицы» или «Хансель и Гретель». Почему Лукас выбрал именно их? Просто любил или же персонажи этих сказок имели для него какую-то особую символику?

Этот вопрос, хотя и далеко не основной, все же возбудил любопытство Грейс. Она собиралась с лупой рассмотреть одну из гравюр, изображавшую мрачную хижину в чаще леса, но тут Людвиг вложил ей в руку раскладной туристический проспект.

– Возьмите себе. Это план Гамельна. Мне он больше не нужен, – сказал он. – Отель «Цур Бёрзе» на нем должен быть обозначен.

Грейс действительно заметила отель. Она складывала проспект, рекламирующий городские достопримечательности, которые непременно нужно посетить, когда одно изображение пронзило ее мозг, раздавило грудь и скрутило живот. Окаменев, охваченная ужасом, молодая женщина едва успела схватиться за край камина. Ее пальцы, вдруг ставшие влажными и негнущимися, соскользнули, комната, из которой вдруг вышел весь кислород, закрутилась, ноги отказали, и она рухнула на ковер.

Глава 19

Открытый рекламный проспект валялся у ее ног, а Грейс в приступе панического ужаса не могла оторвать глаз от персонажа, занимавшего в нем первое место. Его разноцветное одеяние казалось точно таким же, какое она видела в ту тревожную ночь в своей комнате на проникшем туда неизвестном. Оно было таким же, как у ее мучителя, приходившего в ее камеру, таким же, какое она все эти годы изображала на бумаге: длинная, разноцветная роба до пят и мягкая шляпа. Человек шел бодрым шагом по средневековой улице, держа в руках флейту, на которой, видимо, с увлечением играл, в то время как за ним бежал легион крыс.

– Мисс? – услышала Грейс сквозь туман паники.

Она ощутила, что ее пытаются поднять, и встретилась с сочувствующим взглядом Людвига.

– Присядьте, вам стало плохо.

Она с трудом встала на ватные ноги, в горле застрял комок, пальцы дрожали, воздух не поступал в легкие, челюсти так сжались, что она не могла говорить. Так на нее подействовал шок от реминисценции.

– Что случилось? – спросил хозяин дома, поддерживавший ее, помогая дойти до стула.

Грейс понадобилось несколько долгих минут, чтобы суметь ответить. Гипнотизирующие огоньки камина и успокаивающее присутствие старика помогли ей постепенно восстановить контроль над своими эмоциями.