Пасифая.doc - [6]

Фаина кивнула. На планерках в кабинете герра Дитера от сотрудников Клуба тоже требовали инициативы. Остро стояла тема новых разделов (считалось, что каталог должен месяц от месяца увеличиваться в размерах, как беременная женщина). Коллеги Фаины вяло предлагали всякую ерунду типа «давайте о велосипедах страничку сделаем» или «а вот еще можно вышивание гладью выделить». Фаина точно знала ответ на вопрос, что еще нужно простому русскому читателю – раздел про Великую Отечественную. Чтобы мемуары. И про танки. И классика. А для детей и подростков – про форму солдат и опознавательные знаки на крыльях самолетов. Потому что в надфизическом обобщенном Русском Мозге есть целая мозговая доля, выделенная на это. И не скоро доля эта отсохнет. Однако на планерках Фаина безынициативно помалкивала. Знала ведь, никогда «Клуб Семейного Чтения» не сделает военно-исторического разворота.

Во-первых, потому что пытается быть жизнерадостнее итальянского телевидения («Наша позиция – позитив!»).

Во-вторых, любая дура из отдела маркетинга и продвижения будет, морщась и повизгивая, доказывать, что женской таргет-группе все эти великие победы, неуловимые диверсанты, сталинские соколы и панцеркампфвагены до лампочки, просто потому что это женщины, вы психологию учили, Фаина? Вообще-то Фаина могла бы возразить: ведь покупают же эти женщины криминальные боевики! Читательницы волокут с почты густым потом пахнущие книги про комбатов, потому что им не хватает мужского, мужеского. И, устраивая на полке очередного «Контуженого», они, млея от собственной смелости, представляют, что рядом с ними почти есть или вот-вот появится мужчина, который всю эту кровавую галиматью будет читать между рыбалкой и ночной сменой. Так вот, покупая книгу о Курской дуге, эти теточки будут думать в точности то же самое! Только нафантазированный ими мужчина будет повыше рангом – может, инженер, ну, или после техникума. В общем, как папа мой покойный, Иван Ильич.

В-третьих же, Фаина молчала, потому что успела узнать своих немецких боссов настолько хорошо, чтобы уяснить: тонкий покаянный звон души, который можно расслышать за лязганьем танкового железа и буханьем бомбен унд гранатен, а также трагическое упоение поэзией гибели на поле брани они считают прерогативой исключительно своей нации и ни за что не пожелают по своей воле допустить к этому волшебному колодцу русских сви… русских своих покупателей.

– Пиво будешь? – спросил Алексей.

– Ага, – сыто кивнула Фаина.

Алексей живо убрал посуду в мойку из нержавейки и метнулся к холодильнику. Зашипела укушенная открывашкой бутылка, потом еще одна, для Фаины.

– Вот, трудяга. Тебе, – сказал Алексей, пододвигая пиво к жене.

Уютные повадки Алексея, его кротость, вежливость и спокойная сила уже не первый год вызывали у Фаины эмоцию глубокого умиления. Липами и березами среднерусской возвышенности пахло от его волос. Глядя на его домовитость, покладистость, невзыскательное трудолюбие Фаина думала вот о чем. Нет, вовсе не одиночество и не тоска по иностранному влекли ее на «Доску», к чувствительным люксембургским холостякам, швейцарским любителям роликовых коньков, польским альфонсам и турецким онанистам. Но ожидание кого-то, кто не был бы иностранцем, но в то же время и не был бы русским. Ожидание кого-то вроде Беленького. Бычка какого-нибудь. Человекобычка.

– Послушай, тебе бычки нравятся?

– В смысле, в томате?

– Нет. Быки!

– Бандиты ты имеешь в виду?

– Нет. Быки. Понимаешь? Животные.

– А-а, в смысле быки. – Алексей приставил указательные пальцы ко лбу.

– Да.

– Ну как тебе сказать? – Алексей поднял на Фаину растерянные глаза. – Наверное. Только я их особо никогда не видел.

– А в деревне?

– В отличие от некоторых, – подмигнул Фаине Алексей, – я горожанин в седьмом колене.

– Мало ли! Ты что, в деревне никогда не был?

– Там как-то не было быков. Коровы, кажется, только. Такие, с выменем.

С пивом Фаина справилась быстро. И хотя на душе у нее распогодилось, виду она не подавала. В образе уставшей на службе страдалицы имелась масса сценических преимуществ.

– Повторим? Там еще две бутылки есть, – предложил Алексей в антракте между поношением конкурирующих грантососов из Института биохимии и отчетом о плановом ремонте их престарелой «ауди» (14).

– Ну, давай, – согласилась Фаина.

Алексей извлек из холодильника еще бутылку, открыл. И, прежде чем возвратиться в кресло, присел на корточки перед Фаиной и положил свою медово-русую голову ей на колени. Он делал так всегда, когда хотел показать, что алчет услад плоти.

– Нужно было вина купить, – досадливо сказал Алексей, накрывая своей рукой руку Фаины, которая перебирала пряди его волос.

– Ага. Без Бахуса Венера холодна, – хмыкнула Фаина. Она воспользовалась минутой, когда Алексей на нее не смотрел, чтобы состроить пресыщенную ядовитую гримасу.

– Что ты сказала?

– Это Теренций сказал. С курса антички запомнилось…

– А?

– Не бери в голову.

5

На следующий день Фаину послали инспектировать почтовые отделения на окраине города.

Хотя основной контингент Клуба проживал в далеких пригородах, городишках и поселках городского типа (туда ездили агитировать желтые автобусы с эмблемой в виде раскрытой книги, над которой склоняли анатомически правильные лица мама, папа и сын), про жителей городских окраин тоже забывать было нельзя. «Курочка по зернышку клюет», – говаривала по этому поводу Волчица, в прошлом – преподаватель Сельхозтехникума.