Пасхальные стихи русских поэтов - [24]

Если я живу, как фарисей,

И по мне судить о вере будут,

Не услышу ль в совести своей:

«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».

Ближнего ль придирчиво сужу,

За собой не замечая худа,

Каждый раз испуганно твержу:

«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».

Все, чем Ты не славишься во мне,

Осуждает горько мой рассудок,

И звучит в сердечной глубине:

«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».

Не могу исправить сам себя,

Жду спасенья своего, как чуда.

Да смиренно веря и любя,

«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда».

Благодарение

Хвалите Господа с небес,

Хвалите Его в вышних!

Хвалите Его, роща, и лес,

И ветер в садовых вишнях.

Хвали Его, Истра-река,

Трава веселого луга!

Хвалите Господа, облака,

Облака, плывущие с юга.

Хвалите Его, жаворонки полей,

Хвалите Его, птицы лесные!

Всякий цветок, славословие лей,

Зажигай лампады цветные!

Пой, душа моя, пой хвалу,

Радуйтесь, ноги, землю лаская!

Впивайте, глаза, синеву светлу,

Радуйся, грудь, Божий воздух впивая!

На Пасхе

Хоть он теперь не богомолен,

Наш заблудившийся народ,

И звон умолкших колоколен

Его к молитве не зовет,

Но голос сердца изначальный

В его душе еще звучит,

И в светлый день первопасхальный

«Христос воскресе» говорит.

Тогда, покорный древним силам,

В распах кладбищенских ворот

Идет народ к родным могилам,

Идет, идет, идет, идет.

И на могилах теплит свечи,

И крошит хлеб, и кормит птиц,

И молится, и чает встречи

С заветным сонмом милых лиц.

Тот голос сердца не задушишь!

Его ничем не истребить!

И каждый, кто имеет уши,

Достоин веровать и жить.

Алексей Толстой (1817–1875)

Утешенье

Тот, Кто с вечною любовью

Воздавал за зло добром,

Избиен, покрытый кровью,

Венчан терновым венцом,

Всех с Собой страданьем сближенных

В жизни долею обиженных,

Угнетенных и униженных

Осенил Своим крестом.

Вы, чьи лучшие стремленья

Даром гибнут под ярмом,

Верьте, други, в избавленье,

К Божью свету мы грядем.

Вы, кручиною согбенные,

Вы, цепями удрученные,

Вы, Христу сопогребенные,

Совоскреснете с Христом.

Федор Тютчев (1803–1873)

***

Чему бы жизнь нас ни учила,

Но сердце верит в чудеса:

Есть нескудеющая сила,

Есть и нетленная краса.

И увядание земное

Цветов не тронет неземных,

И от полуденного зноя

Роса не высохнет на них.

И эта вера не обманет

Того, кто ею лишь живет,

Не все, что здесь цвело, увянет,

Не все, что было здесь, пройдет!

Но этой веры для немногих

Лишь тем доступна благодать,

Кто в искушеньях жизни строгих,

Как вы, умел, любя, страдать.

Чужие врачевать недуги

Своим страданием умел,

Кто душу положил за други

И до конца все претерпел.

1870

Афанасий Фет (1820–1892)

Ave Maria

Ave Maria – лампада тиха,

В сердце готовы четыре стиха:

Чистая Дева, Скорбящего Мать,

Душу проникла Твоя благодать.

Неба Царица, не в блеске лучей,

В тихом предстань сновидении Ей!

Ave Maria – лампада тиха,

Я прошептал все четыре стиха.

1842

***

Пришла, – и тает все вокруг,

Все жаждет жизни отдаваться,

И сердце, пленник зимних вьюг,

Вдруг разучилося сжиматься.

Заговорило, зацвело

Все, что вчера томилось немо,

И вздохи неба принесло

Из растворенных врат эдема.

Как весел мелких туч поход!

И в торжестве неизъяснимом

Сквозной деревьев хоровод

Зеленоватым пышет дымом.

Поет сверкающий ручей,

И с неба песня, как бывало;

Как будто говорится в ней:

Все, что ковало, – миновало.

Нельзя заботы мелочной

Хотя на миг не устыдиться,

Нельзя пред вечной красотой

Не петь, не славить, не молиться.

1866

Константин Фофанов (1862–1911)

На Пасху

Под напев молитв пасхальных

И под звон колоколов,

К нам летит весна из дальних,

Из полуденных краев.

В зеленеющем уборе

Млеют темные леса,

Небо блещет, точно море,

Море – точно небеса.

Сосны в бархате зеленом,

И душистая смола

По чешуйчатым колоннам

Янтарями потекла.

И в саду у нас сегодня,

Я заметил, что тайком,

Похристосовался ландыш

С белокрылым мотыльком.

Отречение Петра

И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать.

Мк. 14: 72

Первосвященника двор тесный

Шумит народом. Блеск зари

Померк на высоте небесной…

Навстречу звездам фонари

Зажгли, свет факелов багровых

Неясно освещает двор.

Свежеет; из ветвей терновых

Сложили пламенный костер.

В саду дрожат, шатаясь, тени, —

И в их изменчивой игре

Белеют судьбища ступени,

Мелькает стража во дворе.

Сверкают шлемы, блещут копья,

Вокруг огня сидит народ,

И ветер двигает отрепья,

И говор сдержанный плывет…

И у костра, присев на камень,

Взирает сумрачно на пламень

Один из тех, кто вслед Христа

Бродил, внимал Его ученью,

Чьи вдохновенные уста

Взывали к правде и терпенью.

То рыбарь Петр – Христа сподвижник;

Он полн раздумьем роковым.

И вот к нему подходит книжник

И говорит: и ты был с Ним!

И в тайном ужасе, бледнея,

Промолвил робкий ученик:

«Нет, я не знаю Назорея —

Ты ошибаешься, старик».

И вот одна из жен, случайно

Заметив мрачного Петра,

К нему идет и шепчет тайно:

«Тебя я видела вчера,

Ты шел с Ним вместе…» Петр, робея,

Не подымал смущенных глаз

И рек: «Не знаю Назорея;

Его я вижу в первый раз…»

И снова грустью молчаливой

Он омрачился. И опять

Его допросом испытать

Идет судья велеречивый.

И Петр, подняв главу свою,

Воскликнул, страхом пламенея:

«Нет, я не знаю Назорея,

Пророка в нем не признаю…»

Тогда костер, дымясь, потух;

Белела утром тень ночная,

И на дворе запел петух,

Зарю веселую встречая.

И вспомнил Петр слова Христа —