Пасха Красная - [49]

К сожалению, все эти сведения были переданы нам по той цепочке, когда кто-то слышал лично, рассказав другим, а те — следующим. В рассказах такого рода легко допустить неточность, сотворив поневоле легенду. А легенды про молодого лесника в ту пору уже складывали. Он жил тихо, уединенно, как монах, и люди истолковывали эту непонятную жизнь по-своему. Однажды в Оптиной о. Ферапонт сказал, что жизнь его в миру была тяжелой из-за того, что иные считали его «колдуном». Вот почему при сборе воспоминаний о новомученике начался прежде всего поиск свидетелей, способных подтвердить или опровергнуть рассказы о прошлом сибиряка. Поиск был многолетний, но бесплодный. Уж куда только не посылали запросы, но на письма никто не отвечал. И поневоле рождался вопрос, а может, все это лишь легенда и ничего похожего не было?

И все-таки кое-что было. В армии Владимир пять лет изучал боевые искусства Востока, обнаружив позже, что они замешаны на оккультизме. Один иеромонах вспоминает, как вскоре после поступления в монастырь послушник Владимир сказал ему с горечью: «Опять в помыслах меч крутил». А инок Макарий (Павлов) запомнил, как однажды резчики работали вместе, рассказывая за работой, кто как пришел к вере.

Инок Ферапонт молча слушал и вдруг стал рассказывать, как после обращения в православие на него обрушился ад — бесы являлись воочию, нападали, душили и… «Ферапонт, кончай этот бред! — оборвал его инок Макарий, подумав позже. — А почему бред? Все это есть в житиях древних Отцов». И все-таки не укладывается порою в сознании, что в наши дни оживают, обретая реальность, древние жития времен святых мучеников Киприана и Иустинии. И мы продолжали поиск очевидцев жизни сибиряка.

Через два года к нашим поискам присоединился молодой сибирский священник о. Олег (Матвеев), настоятель храма Успения Божией Матери в бурятском городе Кяхты. Именно в Бурятии произошло обращение к Богу будущего новомученика. И о. Олег рассказывал о жизни в здешних краях: храмов мало, зато засилие сект самого черного толка, не говоря уже о старичках-чернокнижниках. Отец Олег был убежден, что новомученик Ферапонт Оптинский — это еще и их местночтимый святой, а быв искушен, сможет и искушаемым помочь. Сибиряки энергично взялись за поиск, и вскоре мы получили от о. Олега письмо: «Мои личные поиски, а также с помощью редактора газеты Прибайкальского района Бурятии, где много лесхозов и леспромхозов, пока не дали результата. В 80-х годах Владимир Пушкарев в Прибайкальском районе не работал. Попробуем искать в других местах. Господь Бог наш Иисус Христос говорит: „Ищите и обрящете“».

Опять искали, но ничего не обрели. Происходило нечто необъяснимое — ведь отыскать человека сегодня несложно, и компьютеры быстро выдают сведения о каждом жителе края. А Владимир три года тут работал, был прописан и состоял на воинском учете. Должен же остаться бумажный след! Мы обсуждали эту стойкую неудачу в поисках, гадая, куда бы еще послать запрос. А инок Макарий сказал: «Что вы ищете прошлое, которого нет? Богом моим прейду стену (Пс. 17, 30). Стер Господь прошлое и грех безбожия, если покаялся человек».

Так или иначе, но прошлое сибиряка оказалось закрытым до того момента, когда он стал православным человеком и пришел в храм. Только с этого момента появляются живые свидетели его жизни, сохранившие самую светлую память о молодом православном подвижнике.

«Так, может, вычеркнуть из биографии сибиряка его языческое прошлое?» — задали мы этот вопрос одному протоиерею, известному своей высокой духовной жизнью. И он ответил: «Это вопрос веры. В житиях древних мы читаем, как силою Божией благодати становились святыми былые богоборцы, колдуны и блудницы. Господь и ныне все тот же и так же щедро изливает на нас свою благодать, но мы не приемлем его благодати и желаем видеть Бога иным».

Всех нас любит Господь, но на любовь отвечают по-разному. И самое поразительное в истории сибиряка — его ответ на благодать: сразу после обращения начинается путь аскета-подвижника, отринувшего все попечение о земном. Отныне он жил только Богом и желал одного — быть с Ним.

Кто ищет у Господа земных милостей, кто небесных благ, а инок Ферапонт всю свою краткую монашескую жизнь молил Спасителя о прощении грехов. «Больше вы на этой земле меня не увидите, пока не буду прощен Богом», — сказал он перед уходом в монастырь, и подвиг его жизни — это подвиг покаяния.

Иеромонах Филипп вспоминает:«Однажды мы с о. Ферапонтом работали на стройке на хоздворе. Сначала из-за нехватки стройматериалов работа не ладилась, а под вечер пошла уже так хорошо, что жалко было бросать. Но тут ударили к вечерне. День был будничный, и я предложил о. Ферапонту: „Может, еще поработаем“? — „А ты что — уже во всем покаялся?“ — спросил он. И тут же ушел в храм».

Из проповеди игумена Мелхиседека:«На Страшном Суде мы увидим воочию грехи каждого и преисполнимся изумления, узнавая друг друга. И кто-то запоздало скажет: „Да ведь этот человек грешил, как я, но успел убелить грехи покаянием. Нет на нем греха, и чист человек“. Какое же потрясение ждет нас в тот день!»