Пасха Красная - [4]
Такова Кана Галилейская — это брачный пир неимущих людей, но молит за них Господа сама Божия Матерь. Это Ее предстательством и Божией силою восстают из руин монастыри. И в дневнике послушника Игоря написано об этом так:
«Видя Господь Матерь Свою, яко вдовицу плачущу об обители умершей, милосердова о ней и рече: не плачи. И приступль коснуся врат монастырских; восста пустынь и начат глаголати и даде ея Матери Своей. Страх же объят вся и славяху Бога глаголюще: яко посети Бог людей своих ради печали Матерней».
Приведем еще одну запись из дневника Игоря Рослякова: «17 ноября 1988 года. Икона Казанской Божией Матери и икона преподобного Амвросия источали миро. Матерь Божия, укрепи нас! Старец Святый, заступись за обитель!»
Вот как это было. В ночь с 16 на 17 ноября взволнованный дежурный по храму сообщил отцу наместнику: «Батюшка, Казанская мироточит!» Братия и паломники побежали в храм, и по дивному благоуханию обнаружилось, что мироточит еще и икона преподобного старца Амвросия. Мироточение было обильным и длилось весь день.
17 ноября 1989 года икона Казанской Божией Матери мироточила снова. 17 ноября 1990 года мироточение повторилось. И каждый раз именно 17 ноября. В монастыре пересмотрели все святцы и древние Минеи, доискиваясь: а может, на этот день приходится какой-то забытый ныне праздник? Отгадка нашлась в архиве монастыря. Случайно достали папку с бумагами, и высветилась дата — именно 17 ноября 1987 года был подписан указ о возвращении Русской Православной Церкви Оптиной пустыни. Не люди или обстоятельства возродили монастырь, но сама Царица Небесная предстательствовала об обители умершей, известив нас о том датами мироточения.
Так начиналось возрождение Оптиной пустыни, и Игорь Росляков был одним из первых насельников ее. За три месяца до прихода в монастырь он писал в дневнике:
«12 марта 1988 года.
Утро. Мать нашла мой крещальный крестик. Мне 27 лет. Я надел этот крестик впервые после крещения, бывшего 27 лет назад. Явный знак Божий.
Во-первых, указующий (может быть, приблизительно) день моего крещения (мать не помнит) — это радостно.
Во-вторых, напоминающий слова Христовы: „…возьми свой крест и следуй за мной“ — это пока тягостно.
На Всенощном бдении — вынос креста (Крестопоклонная неделя Великого поста). Воистину крестный день!»
О знаках Божиих. Когда в 1984 году Игорь, уверовав, начал ходить в храм, один богомолец сказал о нем: «Монах молится». Ни о каком монашестве он тогда еще не помышлял. Но первым храмом в его жизни был Елоховский Богоявленский собор в Москве, а сельцо Елохово, напомним, — это родина Василия Блаженного. Войдя в храм, Игорь сразу нашел для себя постоянное укромное место близ иконы Василия Блаженного. И если встать на то место, где он молился всегда, то прямо перед глазами в иконостасе будет большая икона Архистратига Михаила с праздничной иконой над ней — Введение во храм пресвятой Богородицы. Пройдут годы, и при монашеском постриге он будет наречен в честь Василия Блаженного, а потом на собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных его рукоположат во иеромонаха в Свято-Введенском соборе Оптиной пустыни. Но будущее еще было сокрыто от всех в ту пору, когда 21 июня 1988 года на оптинский престольный праздник великомученика Феодора Стратилата в монастыре появился новый насельник — москвич Игорь Росляков.
Брат Игорь — человек молчаливый
В монастыре о прошлом не спрашивают и не рассказывают. И об Игоре было известно лишь то, что человек он старательный, молчаливый и скромный до неприметности. А вот об этой неприметности стоит сказать особо, ибо время было яркое, бурное — новоначальное. Монахов в монастыре тогда было мало, зато много горячей молодежи, знавшей о монашестве только из книг. А книги рассказывали о дивных подвижниках древности, исихастах, затворниках, и молодежь влюбленно подражала им.
Игумен Михаил (Семенов), ныне настоятель пустыни Спаса Нерукотворного в деревне Клыкове, а тогда еще оптинский паломник Сергей, не без улыбки вспоминал о тех временах: «В миру молодежь играет в свои игры, подражая кумирам эстрады. А мы, придя в монастырь, подражали преподобному Сергию Радонежскому и играли в этаких суровых, крутых исихастов».
Игра начиналась с того, что паломницы спешно переодевались в черное с головы до пят и, повязав по-монашески низко платки «в нахмурку», именовали друг друга «матушками». С «батюшками» же дело обстояло так — как раз в ту пору монастырю пожертвовали большую партию черных флотских шинелей, которые шли нарасхват. Потому что если к черной шинели добавить черную шапочку типа скуфьи да взять четки поувесистей, то вид был почти монашеский, если, конечно, не приглядываться. Словом, новоначальные «исихасты» сурово перебирали четки, очень мастерски метали земные поклоны, а один паломник сразу ушел в затвор, выкопав землянку в оптинском лесу. Кончился этот затвор столь великим конфузом, что уместней о том умолчать. А потому лишь приведем слова игумена П. о «подвижниках» такого рода, сказанные им однажды в сердцах: «Полный монастырь народа, а работать некому — все „исихасты“»!
Перед нами сборник невыдуманных рассказов писателя Н.А. Павловой, автора известной книги «Пасха красная» о трёх Оптинских братьях, убиенных на Пасху 1993 года. Это действительно записки очевидца, ибо с 1988 года автор постоянно живёт при Оптиной пустыни, поселившись у стен монастыря в ту пору, когда святая обитель лежала ещё в руинах и люди из больших городов переезжали сюда, чтобы потрудиться на восстановлении Оптиной. Словом, это личные воспоминания автора о тех временах, когда возрождалась из руин Оптина пустынь, и возрождались души людей.
Издательство Сретенского монастыря выпустило новую книгу в «Зеленой серии надежды» (книги «Несвятые святые», «Небесный огонь», «Страна чудес» и другие). Сборник рассказов «Сила молитвы» содержит произведения современных православных писателей: Александра Богатырева («Ведро незабудок»), Нины Павловой («Пасха Красная»), Марии Сараджишвили, матушки Юлии Кулаковой и других авторов. Эти рассказы — о жизни сельского прихода или о насельниках старинных монастырей, о подвижниках благочестия или о «простых» людях, о российской глубинке или о благословенной грузинской земле — объединяет желание авторов говорить о самом главном и самом простом, что окружает нас в жизни, говорить без назидательности и с любовью.
Авторы сборника «Национальный вопрос и моя мама» предлагают читателям христианский взгляд на проблему межнациональных отношений. Во Христе, как известно, нет различий «между эллином и иудеем» (см.: Рим. 10,12; 1 Кор. 1, 23–24; Тал. 3, 28 и др.), но это отнюдь не означает, что народам следует забыть свои культурные и национальные традиции. Бережное и уважительное отношение друг к другу, умение разделить боль человека, живущего на чужбине, а главное — любить ближних, независимо от национальности и цвета кожи — мысли, которые лейтмотивом проходят через книгу.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.