Пасека - [43]

– Доброго дня вам! – поприветствовал Сергей, радуясь встрече с Леной и случаю увидеться с её отцом, живым потомком первопоселенцев, чьим именем назван распадок вблизи села Богополье.

– И тебе того же, – пожилой лесничий оценивающе глянул на Сергея, отметив в нём подтянутость и мягкий приятный голос.

Лена кивнула, украдкой глянув на Сергея и на отца.

– Помогать, так уж помогать! – весело и задорно воскликнул он. – Я Фёдору пчёл помог только что выставить, а почему бы вам не помочь? Всё одно дома дел нет!

Снял шинель и, не спрашивая хозяев и не реагируя на их скромные просьбы оставить начатое дело, покатил тележку, полную дров, во двор к штабелю, где рядом с дровником под навесом стоял мотоцикл с коляской «Днепр». Сергей про себя отметил, что мотоцикл серьёзный, у него два ведущих колеса и задняя передача. Прикинул, что дров в запасе было года на четыре, а всё равно свежие подвозят впрок.

– Запас-то неплохой у вас дровишек, – решил похвалить хозяина.

– Дуб хорош для топки после четырёх лет сушки, вот тогда это дрова, без копоти горят, что уголь в домне. Китайцы тут в старые времена серебро и золото плавили на дубовых дровах.

– И золото в горах есть?

– Да всего тут хватает, умей только взять.

– А вы находили такие жилы? В техникуме нам говорили, что нередки случаи, когда лесники находили крупные месторождения.

– Да как-то не обращал внимания, пусть геологи этим занимаются, мне браконьеров хватало. – Пётр Иванович наколол от здоровых кедровых чурок ровные пластины – заготовки для ульев и рамок, выбирая смолистую часть древесины у комля, которая долго служит.

Между делом и разговорами к концу дня дрова оказались сложены в штабелях. Сергей отказался зайти в дом попить чаю и, надев на разгорячённое тело шинель, зашагал к конторе лесхоза посмотреть график дежурства инженерно-технических работников и лесников на весенний пожароопасный период.

Недалеко от усадьбы лесхоза, на увале пологой сопки у кромки леса красиво смотрелся кряжистый небольшой дом из тесанного вручную кедра в ласточкин хвост с резными наличниками на оконцах и по фронтону.

За домом поблёскивала в лучах предвечернего солнца набухшая от весеннего сока дубрава вперемешку с белыми берёзами и клёнами распадка ключа Подколзина. Правее виднелись сопки долины Тадуши. Просыпалась тайга, играя весенними оттенками зелени, тёмных склонов и бездонного неба.

Большой огород был загорожен. К вбитым в землю трубам в рост человека толстой проволокой крепились лиственничные жерди, очищенные от коры, к ним стоя был прибит ошкуренный и выгоревший на солнце двухметровый горбыль с подтёками засохшей смолы.

За оградой виднелись кусты жимолости и смородины, на колышках красовались два улика с пчёлами под самодельными конусообразными крышками.

Всё здесь было сделано своими руками и дышало долголетием и основательностью. У калитки могучий старик богатырского телосложения, словно из былины о русском Илье Муромце, работал легко, словно играя, небольшим плотницким топором. Рядом с ним высилась куча метровых берёзовых чурок.

За зиму, что прожил Сергей в посёлке, идя на работу и возвращаясь, он проходил мимо дома старовера Мурачёва, здоровался, вёл беседы – и душевные, и по работе, всё больше с ним сближаясь. К тому же Сергей приносил ему наряд-задание: лесничество имело план по заготовке веников из берёзы и дуба для общественной бани, мётел для коммунального хозяйства, топорищ для магазинов и кайловищ для геологов и горняков. К дому Мурачёва из леса подвозили тележку напиленных берёзовых чурок, и он из них делал товар. Сергей принимал работу, а старику только оставалось сходить в бухгалтерию за деньгами.

– Доброго вам здоровьица, Семён Степанович, – поприветствовал Сергей, подходя к богатырю и протягивая ладонь для рукопожатия.

– Храни тебя Бог, – ответил спокойным голосом могучий старик. Сергей почувствовал доброту пожатия и увидел, что его довольно крепкая ладонь – как у подростка по сравнению с ладонью старовера. Из-под непродуваемой брезентовой куртки выглядывала старенькая тёплая фланелевая рубашка с расстёгнутой верхней пуговкой у ворота на сильной короткой шее.

– Вижу, колку берёзовых дров чередуете с изготовлением товаров широкого потребления? – Сергей, не то спрашивая, не то утверждая, удивляясь его силе, с улыбкой и как бы нараспев ввернул казённые словечки, словно прочитал вслух наряд на выполнение работ. – В этом и заключается ваш отдых? В перемене дел? Да чтоб не перегреться? Да не переутомиться от однообразия? – Слегка наклонив голову, он любовался богатырём, удивляясь его силе.

От готовых кайловищ, топорищ и стружек исходил аромат бересты и берёзового сока. Лесные запахи набухших почек таёжных деревьев поили чистый воздух, и, вдыхая этот настой, Сергей почувствовал, что попал в сказку.

– Трудимся помаленьку. – Семён Степанович вонзил топорик в чурку, чтоб не потерять из вида, поставил на попа берёзовый коротыш, вершинкой кверху, тяжёлым колуном, кованным в кузнице, взмахнул: глухой короткий удар – он развалился вдоль на две части. Поправив на затылке резинку, которой были связаны дужки очков с толстыми линзами, старик присмотрелся к слоям древесины, каждую развалил ещё вдоль, на верстаке зажал в тиски заготовку и, взяв скребок, играючи придал окончательную форму кайловищу, положил его на сработанный за день небольшой штабель.