Парящий мост в звездном свете - [30]

Глава 6

Произнеся команду «Бёрст аут» и вернувшись с арены в реальный мир, Харуюки тут же ощутил навалившуюся на него силу тяжести. Глаза он открыл не сразу.

Секунд десять он просто лежал, потом наконец поднял голову.

Было шесть вечера, и в гостиной висела такая мертвая тишина, что разговоры и смех, которыми Харуюки только что обменивался с друзьями, казались какой-то иллюзией.

Свет не горел, и в комнате было хмуро. В щель между приоткрытыми шторами виднелся кусочек свинцового вечернего неба. Единственное, что двигалось в поле зрения Харуюки, – секундная стрелка на аналоговых настенных часах, являющихся в наше время не более чем украшением.

Харуюки тихо вздохнул и откинулся на спинку дивана.

Легион старался по возможности нырять для субботних территориальных сражений, собравшись вместе в реале, но когда времени на это не было, они ныряли каждый из своей квартиры (или где кто находился в этот момент). Хотя один бой в «Brain Burst» длится всего 1.8 секунды, но сражаться приходится больше десяти раз подряд, и вместе с перерывами между боями это занимает почти десять минут. Сегодня как раз был такой день, когда все ныряли поодиночке, потому что Черноснежка не могла покинуть комнату студсовета. …Ну, разумеется, Скай Рейкер почти всегда ныряла отдельно, потому что жила рядом с Сибуей.

Харуюки никогда не нравилось участвовать в территориальных сражениях, ныряя из дома, где больше никого не было. Причина была проста. Всякий раз, когда он, выложившись в десятке жестоких боев и разделив с друзьями радость победы или горечь поражения, возвращался в реал и пробуждался в пустой квартире, на него накатывало безумное чувство одиночества.

Это не было сверходиночество, которое он испытывал до прошлой осени, до того, как познакомился с Черноснежкой и получил от нее «Brain Burst». По правде сказать, так было бы лучше. Тогда он каждый день сразу после уроков возвращался домой, будто сбегал, и тут же окунался с головой в мир игр, аниме и манги, заполнявших его комнату. Тогда ему было больно даже говорить с людьми в реальном мире – нет, даже находиться с ними в одном и том же месте.

Почти восемь месяцев.

Всего лишь столько времени он был Бёрст-линкером. И тем не менее сейчас Харуюки всем сердцем чувствовал, что хочет встретиться с друзьями из легиона, с которыми расстался всего несколько минут назад. Да нет, пусть не из легиона, пусть с Нико, Пард-сан, Эш Роллером, даже Фрост Хорном. Он хотел поговорить языком кулаков на дуэли, хотел пообсуждать с другими зрителями бои, хотел встретиться с другими в реальном мире, поговорить с ними о всякой ерунде.

– …Что со мной стало? – пробормотал Харуюки и зарылся лицом в диванную подушку. Внезапно в центре его поля зрения открылось какое-то окно со звуковым эффектом домашней сети, но он тут же стукнул по кнопке «Да», не взглянув на содержимое. Скорее всего, это автоматическое сообщение от матери, что она опять будет поздно. Тут же выкинув это из головы, он мысленно продолжил думать над вопросом, который только что сам себе задал.

Я стал сильнее или слабее?

Если учесть, что его страх перед другими людьми поутих, можно сказать, что Харуюки стал сильнее. Однако в то же время он стал и больше зависеть от других.

Когда он целыми днями был один, ему было нечего терять.

Но сейчас Харуюки боялся, всем сердцем боялся, что связи, которые у него сложились за последние восемь месяцев, могут разорваться.

Особенно одна нить, которая шла наружу из самой глубины его души, сияя, как черный шелк…

Даже понимая, что думать так опасно, он не мог остановиться. Зажмурившись, он бухнулся лицом вниз на диван в полусумрачной гостиной и продолжил крутить в голове мысли, обхватив затылок руками.

На другом конце той нити была, разумеется, та, кто спасла Харуюки, его Родитель – Черноснежка.

Сейчас Черноснежка училась в третьем классе средней школы Умесато. И половина первого семестра уже прошла. Иными словами, осталось десять месяцев. Всего через триста дней Черноснежка покинет школу Умесато. Харуюки ничего не знал о том, в какую старшую школу она собиралась поступать дальше. Он слишком боялся спрашивать.

Даже сейчас Харуюки ощущал, как время утекает капля за каплей, как будто оно ускорилось в тысячу раз. Если бы только он мог, то провел бы все оставшиеся десять месяцев в Ускоренном мире вместе с Черноснежкой. На той стороне время течет почти бесконечно долго, восемь месяцев равны 820 годам, если простой подсчет не обманывает; но и этого ему казалось мало.

– …Семпай, – прошептал он, еще крепче вцепившись в края подушки.

– Хмм, что?

Он представил себе, что слышит ее голос здесь, рядом. По-прежнему лежа лицом вниз, Харуюки повторил то же слово, чтобы снова услышать ответ воображаемой Черноснежки.

– Семпай…

– Я уже спросила, что такое, Харуюки-кун?

Голос ее звучал невероятно ласково и так реалистично. Харуюки тяжело развернулся всем телом влево, желая выяснить, насколько далеко зашли его галлюцинации.

Прямо перед его глазами, в полуметре от дивана, обнаружились две ноги в черных чулках.

Несколько раз моргнув, он сдвинул взгляд выше. Там правда оказалась шикарная юбка до колен. Потом влажно блестящая черная блузка с коротким рукавом и бордовый бант.