Парящая для дракона - [85]

Он улыбается:

– Почему ты спрашиваешь?

Потому что сейчас я хочу принять, кажется, самое важное решение в моей жизни.

Как и когда Ландерстерг стал самым важным в моей жизни, я упустила, но факт остается фактом.

– Мне нужно кое-что понять.

– Что же?

– Ты ее любишь?

Отец вздыхает:

– Когда я женился на Ингрид, я думал о том, что тебе и Даргелу нужна мать, но матерью вам она так и не стала. Потом… потом родилась Сильви, и все как-то стало иначе.

– Иначе – это как?

– Мы стали семьей. По-настоящему. Не так, как с твоей матерью, но все же… сейчас я рад, что все случилось именно так.

– А если бы Ингрид грозило потерять мечту своей жизни, ты бы ей помог?

– Разумеется, – отвечает отец, а потом хмурится. – Погоди. Лаура, ты сейчас вообще о чем?

О ком.

– Я боюсь, что для Торна я буду, как для тебя Ингрид, – отвечаю я. – Просто по-настоящему стану семьей, и все.

Я могу много еще сказать – о том, как хочу, чтобы я для него тоже стала сугробом и чтобы между нами было нечто гораздо большее, чем взаимное уважение и привязанность, но, по-моему, я и так уже слишком много сказала. Особенно для моего отца, который все это считает глупостями.

– Для Торна? – Отец улыбается, а потом качает головой. – С чего вдруг такие мысли, Лаура?

– С того, что у меня нет пламени, – отвечаю я. – Нет и никогда не будет.

– Пламя? – Он хмыкнул. – Полагаю, об этом тебе лучше спросить самого… Торна.

Мне кажется или надо мной слегка… подтрунивают? По-доброму так, то есть отцу, по-моему, очень понравилось, что я назвала Ландерстерга Торном. А я уже жалею, что вообще подняла эту тему, особенно с ним.

– Я спрашивала, – буркнула я.

– И что он сказал?

– Сказал, что это важно, но не жизненно необходимо.

Эти слова я запомнила очень хорошо. Я вообще запоминаю очень хорошо все, что касается пламени. Если бы мне выдали учебник по огням, я бы его изучила вдоль и поперек, но людям доступна краткая теория вопроса, вроде как введение в мир иртханов. Не сказать, что совсем никакой информации, еще лет десять назад люди вообще знали о пламени только то, что оно есть, но…

– Тебе стоит поговорить об этом с ним, Лаура. Если это тебя волнует. – Сейчас отец серьезен как никогда, и я ему искренне за это благодарна.

– О чем вы говорили? – меняю тему, потому что полностью с ним согласна.

– О делах. На следующей неделе у меня вступление в должность.

– О… – Я почти про это забыла. – Поздравляю, пап!

– Поздравлять пока рано, – он смеется, – вот на следующей неделе устроим прием… Кстати, об Ингрид. Она уже знает, что собирается надеть?

Теперь смеюсь я.

– Нет. Кажется, она слишком увлеклась праздником в загородной резиденции. Хотя учитывая, что мы с ней неделю не разговаривали, возможно, у нее уже десять нарядов на все случаи жизни.

– Помирись с ней, Лаура. – Отец смотрит мне в глаза. – Мы все-таки семья.

– Хорошо.

– Хорошо? – Кажется, он удивлен тому, что я так легко согласилась.

– Хорошо. Мы действительно семья.

Отец подается ко мне и неожиданно меня обнимает.

– Безумно рад, что с тобой все в порядке, малыш.

– Эй! – Я возмущенно фыркаю. – Я уже не малыш!

Он отстраняется, заглядывает мне в лицо. В глазах смешинки.

– Даже не сомневался, что ты это скажешь. Пойду приготовлю обед. – Отец потирает лоб и поднимается. – Хотя сто лет этого не делал и не уверен, что это можно будет есть.

– Пойдем вместе. – Я поднимаюсь вслед за ним.

– Тебе лучше отдыхать!

– Пап! – возмущаюсь я. – Со мной все в порядке, ты правильно сказал. Танцевать я пока не могу, это правда, но на этом все.

Отец вздыхает, а я вздыхаю, а точнее, выдыхаю, когда заглядываю в холодильник.

– Папа! У тебя же совершенно нечего есть!

– Да все руки не дойдут пригласить домработницу, – говорит он. – Тем более что я почти круглосуточно в офисе…

– Круглосуточно в офисе! – передразниваю я. – Скажу Ингрид, что ты превратил наш холодильник в пустошь. Продукты-то хоть есть?

В морозильнике, к счастью, есть. Поэтому я вытаскиваю все то, что можно приготовить быстро, и мы вместе принимаемся за готовку. Учитывая, что наши с отцом кулинарные таланты примерно на одном уровне, то есть ноль, одна десятая и немножечко сотых, получается достаточно весело. Особенно отпрыгивать от сковороды с шипящим маслом: это здорово развивает реакцию.

Когда мы заканчиваем с готовкой, на столе две подозрительные тарелки. В смысле приготовленное на них выглядит подозрительно, и мне почему-то смешно при мысли о том, что бы об этом сказал Дораж.

Кажется, у отца примерно такие же мысли.

– Внешний вид не главное, правда? – Он смотрит на меня. – Главное, чтобы было вкусно.

Видеть Юргарна Хэдфенгера таким – немного растерянным, в фартуке поверх костюма домашним очень непривычно. Но мне почему-то кажется, что именно таким он был рядом с мамой.

– Пригласи домработницу, пап, – говорю я, когда мы садимся за стол.

– Обязательно.

– Прямо сегодня! Найди время. Не думаю, что для этого нужно два часа.

– Приглашу. – Он улыбается и пробует. – Вкусно!

– Правда?

Приготовленное нами оказывается действительно съедобным (что меня очень радует), хотя у меня такое чувство, что половину вкуса ему придают наши с отцом теплые посиделки и то, что мы вместе прыгали по кухне, создавая этот шедевр горячего. Салатик, в общем, тоже ничего, его я сделала на скорую руку, но получилось интересно. Кажется, именно из-за соуса, в который я, помня о наставлениях Доража, капнула литтонового уксуса.