Парящая для дракона - [59]

– Ты можешь отключить щит? Это же ненадолго. До момента пересечения кольца телепорта.

– Это исключено, Лаура.

– Пожалуйста, Торн. – Я поднимаюсь и подхожу к нему. – Не думаю, что все драконы со всех пустошей решат разом напасть на Хайрмарг, да они даже долететь не успеют.

На мгновение его лицо становится таким жестким, каким оно было в наши первые встречи, и я уже готовлюсь к отказу. Особенно когда он поворачивается ко мне спиной и от этой самой спины веет таким холодом, что мне грозит превратиться в ледяную статую. Превратиться в нее я не успеваю, потому что Ландерстерг выходит за двери, а спустя пару мгновений доносится отрывистое:

– Мне нужен Стенгерберг. Да. Это срочно…

Судя по тому, как удаляется его голос, Ландерстерг сам удаляется от дверей: видимо, чтобы меня не придушить. Я смотрю на драконенка, он смотрит на меня, а спустя минуту правящий уже возвращается.

– Это будет первое, ферна Хэдфенгер, – сообщает он, – отключение щитов за все время их существования в Хайрмарге.

Я поднимаюсь, но ничего сказать больше не успеваю: к нам уже присоединяется Альвин с двумя помощниками, при них точно говорить ничего не стоит. Тем более что я совершенно не знаю, что хочу сказать, и стоит ли.

В общем, пока я не определилась, я больше ничего и не говорю.

В дороге тоже молчу, хотя во время перелета мне не до разговоров с Ландерстергом: драконенок при транспортировке волнуется, приходится гладить его по голове и рассказывать, какой он умница и молодец. Умница и молодец цокает коготками по полу, пытается приподняться, чтобы заглянуть в окошечки (здесь их только два, достаточно высоко), но, натыкаясь на холодный взгляд Ландерстерга, пятится. Отступает ко мне и ложится рядом, снова урчит.

Телепорт мы проходим достаточно спокойно, а спустя несколько минут уже в спальне, которая очень большая и совершенно нежилая.

– Здесь все должны были подготовить к праздничной ночи, – говорит дракон, глядя на то, как белое чудо копошится рядом со мной. – Но в целом все в рабочем состоянии. До завтра комната прогреется, и будет тепло.

Я настолько устала, что даже не чувствую холода. Холода не чувствую, а вот потребность кое-что сказать – вполне. Дракон меня опережает:

– Придется дать одно-два интервью, Лаура. О том, что произошло с драконенком. Позднее мой пресс-секретарь тебе все объяснит.

– Позднее? – улыбаюсь я.

– Завтра. – Он кивает в сторону двери. – Ванная там. Во сколько тебе нужно на тренировку?

– Завтра к девяти. К счастью.

– Отлично. Твои вещи доставят, я уже связался с твоим отцом. По поводу Ингрид и Сильваны мы с ним тоже встречаемся завтра.

Я глубоко вздыхаю, а потом в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние.

– Спасибо, – говорю, глядя ему в глаза. – Спасибо за то, что отключил щит. Ты не представляешь, что это для меня значит.

Невыносимо долгое мгновение он смотрит на меня – так глубоко, как только возможно, потом кивает:

– Есть хочешь?

– Нет, я здорово наелась… – Под изумленным взглядом Ландерстерга поясняю: – Не драконьим кормом. Ингрид решила меня накормить перед ужином, чтобы я ничего лишнего не съела в ресторане.

Дракон уже знакомо приподнимает брови.

– А я еще думал, что в академии жесткая строевая подготовка.

– Строевая подготовка ничто по сравнению с воспитанием Ингрид. – Я смеюсь. – Но я могу посидеть с тобой, пока ты будешь есть. В конце концов, у нас свидание. И ужин.

– Свидание? – хрипло уточняет он.

Неожиданно хрипло, как будто замерз, хотя я сомневаюсь, что такое вообще возможно. После чего подается ко мне и целует – так глубоко, что я задыхаюсь от хлынувшего в меня огня. Успеваю подумать, что, если бы этот огонь шел без харргалахта, меня бы порвало на много маленьких Лаур, но эта мысль растворяется в том огне, который бежит по телу. Ледяная спираль скручивается на груди и раскрывается цветком пламени, заставляющим дышать судорожно и рвано.

Им.

Поэтому я даже не сразу понимаю, что произошло, когда меня бодают в ноги и я не падаю исключительно благодаря Ландерстергу, который успевает меня подхватить.

Как в танце.

– Тебе лучше лечь спать, – говорит он, глядя на меня. По-прежнему хрипло, в радужке раскаляется ледяной ободок, но зрачок остается человеческим.

– Мм… да, – подтверждаю я, осторожненько высвобождаясь из его рук.

– Завтра здесь будет настроена система безопасности, – говорит он. – А сегодня с вами останусь я.

Не дожидаясь ответа, стягивает пиджак (хотя в комнате невыносимо холодно) и бросает его на спинку кресла, сам садится в него и достает смартфон. Я же думаю о том, что у меня окончательно все перемешалось.

Ландерстерг «поднимайтесь в комнату, где я в принудительном порядке поставлю вам харргалахт» и Ландерстерг, который отключает щиты и едет в контейнере для перевозки драконят, – это вообще два разных человека. То есть иртхана. Если бы я не знала первого, я бы влюбилась во второго до виарьего писка. Но если бы я не знала первого, я бы не узнала второго.

И что, спрашивается, теперь с этим делать?

Глубокой ночью с этим ничего не поделаешь, особенно когда мысль заходит за мысль, а спать хочется так, что глаза превращаются в две узенькие щелочки. В ванной комнате есть халат, дозатор геля для душа и шампуня показывает полные величины, а вот тапочек нет.