Паруса для Марии - [28]

Зимин не переставал удивляться тому, как она полностью отдавалась своей работе, думая о ней сутками. У него мелькнула мысль, что если и дальше так пойдет, то ревновать ему придется не к мужчинам, а к компании. Но и теперь он видел, что она откровенно нервничает.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Зимин.

— Меня беспокоит. Меня очень беспокоит… — сказала Мари задумчиво и вернулась к столу, — я всегда волнуюсь в таких случаях. И ведь не в первый же раз. Пора привыкнуть.

Взяла со стола папку и тут же бросила обратно.

— Пойдем? Мы, как всегда, опаздываем.

— Пойдем, — Михаил открыл перед ней дверь. — И мы не опаздываем. Не переживай, будем вовремя. Откуда такое название у лайнера?

Ей было впору краснеть. Мари в замешательстве схватилась за клатч и направилась в приемную.

— Потому что… потому что я влюбленная идиотка, — пробормотала она.

И все-таки Михаил ни черта не понимал. И это начинало раздражать. Мария вела себя, как королева, даровавшая милость недостойному подданному. Сегодняшний вечер задумывался праздничным, и он не станет это портить. Но поговорить, похоже, придется. Сейчас для него все выглядело так, словно он хочет все исправить, она же лишь позволяет это делать. Этого ему мало.

— А я люблю эту влюбленную идиотку, — шепнул он Маше, когда она проходила мимо него, взял ее под руку и повел к машине.

На выходе из здания у нее неожиданно зазвонил телефон.

— Прости, пожалуйста, это Дональд, — пробормотала она, отпустив руку Зимина, и отошла в сторону.

Того, что говорил Дональд, она почти не поняла. Она просто стояла и слушала. Как болванчик, кивала и продолжала слушать. А когда Дональд резко крикнул: «Мари, ты слышишь? Мы ничего не сможем сделать» — ей захотелось расколошматить телефон об асфальт.

— Да, спасибо, я все поняла, — проговорила Мари и нажала отбой, так и оставшись стоять, глядя в одну точку.

Заметив, что Мари закончила разговор, Михаил подошел к ней.

— Что на этот раз?

— Мы опаздываем, — ровным голосом ответила Мари, — мы везде опоздали. Пять лет назад. Сейчас. Ральф увел у нас БалтТраст. Они подписали договор вчера.

По ее тону невозможно было понять, о чем она больше жалеет. И жалеет ли вообще.

— И что тебя беспокоит? То, что тебя обошли с БалтТрастом? Или то, что его купил именно Ральф?

Мари зло хохотнула и посмотрела прямо в его глаза.

— Он это сделал потому, что считает, что ты его обошел со мной. Мелкая месть. Тошно. И все зря…

— Месть? — Зимин удивленно посмотрел на Марию. — Разве месть может быть решением? Маш, не расстраивайся. Может, так даже лучше, а?

— Я не знаю, — голос звучал, как чужой, — у меня решения нет. Это была последняя надежда. И сил больше нет.

Ах, он же ничего не знает…

— DartGlobal на грани разорения. Сделка с БалтТрастом должна была нас спасти.

Он смотрел на нее, пытаясь понять, что именно она сейчас испытывает. Скрывать свои истинные чувства, видимо, ее самый главный талант.

— Скажи, пожалуйста, а тебе самой нужен твой DartGlobal? Это дань семейной традиции, или тебе нравится то, чем ты занимаешься?

— Помнишь, когда-то ты сказал, что море — это твоя жизнь? У меня тоже есть жизнь.

— Я спросил, нравится ли она тебе.

Нравится? К черту нравится!

— Ты, кажется, не вполне понимаешь, что произошло, — Мари откинула назад голову, чтобы лучше видеть его лицо, — все кончено. Но мы поедем на эту чертову презентацию и будем улыбаться, будто бы все в порядке. Ночью я планирую составлять новый антикризисный план… Это у меня прекрасно получается в компании с бутылкой рома. А утром я брошу все силы на то, чтобы найти выход. Потому что это моя жизнь. Все. Здесь нет «нравится» или «не нравится».

Михаил разозлился. Как легко она распорядилась собой, им, будущим.

— Хорошо, — ответил он спокойно, — мы поедем на презентацию. И будем улыбаться. Но потом мы поедем ко мне. И ночью ты будешь спать, причем совершенно в другой компании, чем рассчитываешь. Утром подумаем вместе. Поехали!

Она вдруг сдалась. Сил не было ни на что. Выдержать бы только этот вечер. Она подошла к Зимину и уткнулась лицом в его грудь, не отваживаясь руками оплести шею.

— Как же я устала, — выдохнула Мари.

Он обнял ее, прижал к себе. Поцеловал в макушку.

— Машка моя… — прошептал на ухо. — Поехали, потом будем отдыхать.

Потом были вспышки фотокамер. Улыбки посторонних людей, не понимавших ровно ничего в том, что в действительности происходит. Была ее речь, сказанная перед тем, как капитан перерезал ленточку у трапа. Был господин Ригер, торжественно поздравлявший руководство DartGlobal с запуском нового лайнера. И была ее рука в руке Зимина. Чего она уже не желала скрывать. В этот вечер Мария д'Эстен поставила окончательную точку. Приняла и свое поражение, и свою победу. Потому что победа была тоже — вопреки всему. И когда позднее к ним подошел Ральф, она уже не боялась. Сдержанное приветствие. И по-прежнему рука Зимина в ее руке.

— Это судно должно было называться «Алые паруса», — вдруг сказала она Мише, когда Ригер ушел прочь, — дурацкое название.

— Ты порой такой ребенок, Маш, — улыбнулся Зимин.

— Когда все закончится, поедем отсыпаться ко мне, — вдруг безапелляционным тоном заявила Мари, — журналисты видели достаточно, чтобы сделать выводы, но для полноты картины капитан может, в конце концов, поцеловать принцессу.