Парус и веер - [2]

— Я всё слышал, — буркнул Белаур. — Если не хочешь думать вслух, попробуй выключить режим телепатии.

— Дядя, прости, но это же бред! — воскликнул Ари. — Какой Контакт, если…

Раздался крик: «Синий!» — и дамба потонула в голосах и мельтешении вееров. Парус, искрящийся голубоватыми огнями, показался на горизонте. По волнам запрыгала лазерная проекция, с дирижаблей грохнули фанфары. На несколько секунд Ари ослеп и оглох, не помогли даже фильтры. Придя в себя, он увидел, что залив захватили сотни кораблей. Начался морской парад.

Ари тряхнул головой и усмехнулся.

— Боюсь представить, как бы они праздновали, если бы получили два бита, а не один. Нет, дядя, серьёзно: какой к чёрту «Контакт»? Нужно 5 бит, чтобы закодировать символ из 32-буквенного алфавита. 30 бит для слова из шести букв: «Привет». Плюс 16-летняя задержка. И ещё 46 лет, чтобы дождаться ответа. Итого 92 года! Почти целый век на обмен приветствиями! И это при наличии общего языка, которого у нас нет. Пройдут столетия, прежде чем мы договоримся о форме коммуникации. Тысячелетия, прежде чем сможем хотя бы сказать: «Мы пришли с миром!»

Белаур молчал: возразить было нечего. Общение с Глизе уже длилось 56 лет, было отправлено и получено 40 бит. И всё, чего добились астрономы, — установили общую математическую почву. Более-менее.

— И потом, до заморозки я учился на экосоциолога. Что я могу дать проекту? Узнать хоть что-то об обществе глизеанцев, сравнить с нашим мы сможем через многие столетия…

— Вот ты и поможешь людям построить новое общество, которое сумеет дождаться. — Белаур вздохнул. — Эх, как бы я хотел, чтобы твои родители… — он осекся. — Чтобы кто-то другой объяснил тебе. Пойми, это наша общая цель. Единственная, достойная так называться после победы над смертью.

— А если нет? Если я не смогу поверить, что это и моя цель тоже?

Белаур обречённо кивнул.

— Ты знаешь, что тогда. Атараксия. Ты потеряешь интерес к жизни, и Криофонду придётся усыпить тебя обратно.

— Может быть, это и хорошо? Заснуть до лучших времён?

— А ты уверен, что они когда-нибудь наступят? Если мы не сможем убедить достаточное количество людей в важности новой миссии, не сможем заразить тягой к глизеанцам, то наступит новый Серый век. И он может длиться тысячелетиями.

Астроном допил кислородный коктейль, встал и похлопал себя по животу.

— Мне нужно отлучиться. Есть вещи, с которыми нейрофильтры пока ещё не справляются.

Глядя на сложенный веер, Ари нахмурился. Дядины речи не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Чувство цели нельзя навязать вот так, извне. Он не может поверить в важность Контакта вот так, по щучьему велению. Не говоря уже о том, чтобы праздновать, как эти сумасшедшие на трибунах.

Криокамера звала его обратно.

«Нет, дядя, я не смогу, — подумал молодой человек. — Это не моё. И если ты слышишь это, то пусть так и будет…»

— Не поделишься веером?

К нему обращалась девушка с соседнего кресла. В суматохе он не заметил, как она села рядом. Ари уставился на серые глаза, подведённые мерцающей тушью, и развевающиеся русые волосы. На точёных скулах играли блики от прожекторов.

— Ты вроде им не пользуешься. Я опоздала, на входе больше не раздают.

— Да, конечно, — спохватился Ари и протянул веер.

— Спасибо. Я тоже недавно из Криофонда, так что не волнуйся. Скоро дезориентация пройдёт.

Ари просканировал татуировку на запястье девушки и узнал, что она была разморожена год назад.

— Как тебя зовут?

— Клио. — Она улыбнулась. — А это Полбин, мы в одной лаборатории.

Из-за плеча девушки высунулась одутловатая голова коллеги. Его имя потонуло в шуме, и Ари запомнил только фамилию. Молодые люди пожали руки по старой догибернационной традиции.

— Лаборатории? — переспросил Ари взволнованно. Если девушка окажется ещё и умницей, это будет для него последней каплей.

— Циркадные и сезонные ритмы.

— Мы поможем подстроиться под график, — вставил Полбин деловито. — Синхронизируемся с передачей глизеанцев.

— Работы очень много, — сказала Клио. — Мы разрабатываем новые фреймворки, нейрокалендари, кратковременные криокамеры… Ну, то есть лаборатория, — добавила она смущённо. — Я пока только вливаюсь.

Ари проглотил комок в горле и неловко улыбнулся. Горячий энтузиазм девушки, её искренность, её красота просто сбили его с ног.

— Ты думаешь, в этом есть смысл? — спросил он.

— В этом? — не поняла Клио.

— Ну, да… В глизеанцах? В нашем черепашьем контакте?

Она замолчала и посмотрела на него серьёзно. Ари догадался, что те же сомнения терзали и её после выхода из криосна.

— Я думаю, — сказала девушка медленно, — я думаю, только в этом и есть смысл.

Клио улыбнулась, как бы стерев весь пафос со своего лица, — и переключилась на парад, навёрстывая упущенное криками и взмахами веера.

Белаур вернулся и тяжело опустился на сиденье. Начался фейерверк, дополненный фантомами в линзах. В темнеющем небе над дамбой разыгрывался какой-то неомифический сюжет о пришельце в корзине велосипеда. Ари не понимал, о чём речь, но был зачарован. Апатия отступила, внутри зарождалось новое, неведомое чувство.

— Ты что-то мне посылал в мыслях? — спросил дядя. — Сигнал пропал, пришли одни помехи. Что надумал?