Партизаны Подпольной Луны - [10]

- Как посмел ты, о супруг мой, взявший меня невинною, пачкаться вновь о брата твоего - бастарда, да ещё и худородного гостя твоего, осыпая их поцелуями и ласками, кои принадлежат отныне по праву лишь мне единой?!

- Не сердись, жёнушка страшенная моя, у меня головка болит. А ты только кричишь зря. Ведь уже свершилось всё то, о чём поспешила доложить ты мне, как солдат Императора военачальнику своему!

Что с того, зачем кричать теперь-то, когда вот он я, как есть перед тобою, и можешь даже поколотить меня, только, чур, голову не трогать.

- Ах ты охальник, супруге своей законной, коя честь блюла…

- А вот о чести и бесчестии давай-ка не будем. И я, и брат мой возлюбленный Квотриус, спасший меня от злоумышления твоего, чуть было не обескровившего меня вовсе, знаем о твоей ложной невинности. Меня же, твоего супруга и Господина, ты, ехидна, восхотела убить.

- А, - бросил Снейп, - надоело с тобою препираться мне. Всё равно что овца ты еси, такая же жирнющая и тупая. А ещё ягниться хотела от чужого, безродного какого-то барана и отъявшего невинность у тебя.

Профессор устал изгаляться над спесивой бабой - голова болела ужасно. Кажется, мозг превратился в какую-то разновидность жидкой массы, перетекающей в черепе туда, куда он склонит голову.

- Не смей! Не смей! Приворожил ты меня Напитком Любовным, лишь мучать меня восхотев. Сам же в обществе мужчин время проводишь. А уж сумерки!

- И что мне с этого?

- С того, что приворожил или что сумерки? - опешила Адриана.

Она явно ожидала признания зельевара что, мол, да, приворожил он честную девицу, дабы после свадьбы в первый же день успеть неплохо провести время аж с двумя - о, ужас и позор! - мужчинами в доме, где в одиночестве, так и нецелованная с самого утра, томилася супруга его молодая.

- Да со всего, что наговорила ты тут, желая очернить меня в глазах брата моего сводного, возлюбленного, о Ад-ри-а-на.

Северус нарочито вёл разговор с напыщенной женщиной в одной ему доступной среди домочадцев смеси вульгарной и классической латыни. Это смущало тех Господ, кто впервые сталкивался со Снейпом, разговаривающим так.

Смутило сейчас и Адриану. Она сбросила паллу на подушки и улеглась за столом напротив супруга. Всё, что она смогла сделать, это взглянуть на любимого мужа с поволокой в страшно накрашенных глазах, как у египтянки, только синей краской. Это визуально уменьшало её, и без того маленькие глазки серо-голубоватого, почти бесцветного оттенка.

Да, Адриана, кроме того, что обечещена и жутко похотлива, так ещё и очень некрасива. Профессор до сих пор, глядя на неё, не мог понять собственного поведения с этой потаскухой ночью. Северус не знал подробностей весёлого прошлого супруги, ведь она выставила на передний план любовь свою, видимо, последнюю в череде таких же, но, по незадаче, приведшую к ненужной беременности. Не ведал он и обычая женщин дома Сабиниусов развлекаться с немыми рабами, но её чрезвычайно умелые, неведомые прежде, развратнейшие ласки не могли бы взяться из одного лишь романа. Нужен был опыт.

- Опыт… Опыт… Опять этот Мордредов опыт, который есть и у Адрианы нечестной, и у Квотриуса тоже есть, а вот у Гарри - нет ничего, хоть издали похожего на опыт, только поцелуи втихомолку да шлепки по девственной попке.

Северуса очень смущала любовь невинного нежного юноши, хоть и был он, едва ли не старше Квотриуса на год. Но и Квотриус ведь тоже был «вылеплен» Северусом под себя, свои ласки, от того-то и не складывалась опять и снова у них любовь равноправная.

Лишь единожды, будучи обуреваемым страстью безумцем, любил Квотриус брата так, что было тому прельстиво и любовно, меняясь с ним ролями боттома и топа. Но это же безумец! Они либо абсолютно индифференты к сексу, либо чрезвычайно пылки и нечеловечески умелы. С тех пор, как Квотриус пришёл в себя, минуло двое неполных суток, но каких! И младший брат отказался сегодня овладеть братом старшим, хотя Северус явно предложил ему себя.

И любовь к Гарольду, ответная на его чувство, зачавшееся ещё в походном шатре у неразумного, почти бессловесного «ничтожного раба Гарри», наконец-то, во всю, полную силу возгорелась в Северусе именно после ночи с женщиною. А ведь Снейп почти всё то время, что Гарри был рядом, поблизости, так усердно думал об уже не «Поттере», но Гарри своём Гарри, однако практически не давал чувству права иметь места в своём сердце, оставляя Гарри подолгу в одиночестве, если не считать их деликатные совместные трапезы. Сегодня давно сдерживаемая плотина рухнула, и столь великою оказалась эта запретная любовь, что вынести её даже привыкшему к испытаниям Северусу было трудно.

Он с неохотою сначала ласкал Квотриуса, тем более, что возлежали они не на ложе в запертой опочивальне, и имел в мыслях профессор лишь самочувствие оставшегося в одиночестве Гарри. Но надо было задобрить Квотриуса, а потом всё пошло по накатанному пути, но вместо стонов страсти раздался счастливый смех. Так было впервые. Просто младшему брату удалось выразить своё счастье и удивление «искренней» любовью Северуса… таким образом. Но факир был не то, чтобы пьян, однако фокус с обманом полукровки Снейпу не удался. А, впрочем, и пьян был. Иначе бы не развалился, как творящий оргию, в трапезной, да ещё на глазах у двух человек.