Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - [7]

— Слушай, Гречушкин, у тебя большая радость, — сказал наш командир. — К тебе приехала жена и вызывает тебя на свидание. Разрешаю тебе отпуск до утра следующего дня.

Гречушкин, весь сияющий от такого счастья, бегом устремился на встречу с женой. Я, как и другие, пожелал ему всего хорошего, но он так быстро убежал, что, наверное, не слышал наших напутственных слов.

В конце октября выпал мокрый снег, которым покрылись склады авиабомб. Снег так замаскировал аэродром, что с воздуха, кроме самолетов, ничего разглядеть было невозможно. Вот тут-то и посетил наш район один из немецких самолетов-разведчиков. Но он летел несколько в стороне от аэродрома, вдоль железной дороги и, видимо, ничего особенного не обнаружил, хотя мы все были подняты по тревоге и ждали, что же будет. Недалеко от нас немецкий самолет сбросил на железнодорожный мост бомбу, которая, к счастью, не разорвалась, а больше, видимо, у него бомб не было. Он развернулся и улетел обратно. Мы еще несколько дней ждали появления самолетов, но их не было. Так проходили дни. Мы все время ждали, когда же наконец нам дадут боевые самолеты-истребители и пошлют на фронт, где становилось все тревожнее и тревожнее. Немецкие войска уже в нескольких километрах от Москвы, а мы все еще в резерве и без самолетов. Наш авиаполк превратился в какую-то часть по охране бомбовых складов. Но больше нам бомб не привозили. Мы с тревогой читали сводки от Совинформбюро и думали: неужели Москву, нашу родную столицу, не сумеют защитить наши войска и сдадут противнику, как сдали Смоленск и многие другие города? Мы рвались на защиту Москвы, а нам говорили: «Ждите, когда нужно будет, и вам дадут приказ выехать на фронт».

Под Москвой шла ожесточенная битва. Враг с огромным трудом был остановлен. И вдруг в середине января 1942 года по радио мы услышали радостное сообщение. Наши войска под Москвой, взломав оборону противника, прорвали немецко-фашистский фронт и сами перешли в наступление. Ликованию нашему не было конца. Мы все горячо обсуждали эту первую, но очень важную победу над немецко-фашистскими войсками. Настроение у нас поднялось. Кроме того, нам сообщили, что скоро мы должны получить самолеты. Но их пришлось ждать еще очень долго.

В одном из номеров газеты «Правда» мы увидели фотографию изуродованного тела Тани (как впоследствии выяснилось, Зои Космодемьянской) и статью военного корреспондента о Зое. Она очень была похожа на Иру. Эта фотография потрясла меня до глубины души. Я мысленно поклялся беспощадно мстить немецким фашистам за нашу поруганную землю, за наших, погибших от рук немецко-фашистских злодеев, людей, за таких девушек, как Зоя. Но, увы, свое мщение я не мог привести в исполнение, пока только на сильном морозе стоял в карауле и охранял эти надоевшие нам склады бомб.

Морозы стояли очень сильные, больше 30 градусов. Хотя мы на посту стояли в валенках и тепло одетые, все равно было очень холодно. Пока стоишь на посту, весь покрываешься инеем, ресницы смерзались, и было очень трудно что-нибудь разглядеть через них. Винтовка так замерзала, что невозможно было открыть затвор и вынуть из нее патроны. Вот в эти минуты мы думали о тех солдатах, которые теперь были на фронте в окопах или лежали на снегу. Каково достается им, особенно тем, кто ранен.

Так прошла зима. Мы все еще были в резерве без самолетов и как-то уже смирились с нашим положением, не решаясь даже подумать, что когда-нибудь у нас будут самолеты. Ранней весной 1942 года наконец-то к нам прибыли долгожданные самолеты. Наши летчики и мы, младшие специалисты, со всех сторон обступили их и рассматривали боевую технику, пахнущую свежей краской. С этого дня у нас началась настоящая, большая работа по освоению боевой техники. Летчики совершали тренировочные полеты, используя каждый полетный день, а мы, младшие специалисты и техники, непрерывно обслуживали самолеты во время этих полетов и после них. Работы было очень много, и дни летели быстро.

У некоторых летчиков почти не было никакого опыта по управлению боевыми самолетами, тем более новейшими истребителями, а другие вообще впервые взялись за штурвал истребителя, поэтому часто происходили аварии, особенно при посадках. Самолеты сажали иногда с невыпущенными шасси, прямо на «живот», винт при этом у него приходил в полную негодность, и нам приходилось срочно менять винты. Иногда во время посадки, из-за неровностей на поле аэродрома, летчики ломали шасси. Были и более трагические случаи. Один из наших летчиков погиб во время такого тренировочного полета. Все эти неудачи сильно сказывались на моральном состоянии как летчиков, так и нас — младших специалистов. Но нужно было готовиться к будущим боям, мы это хорошо понимали и работали усердно, невзирая на временные неудачи и потери в людях и технике. Пришел приказ о преобразовании нашего запасного полка в 805-й авиационный истребительный полк. Теперь мы уже ждали скорой отправки на фронт.

А на фронтах Отечественной войны в конце зимы и в начале весны 1942 года было некоторое временное затишье. Обе стороны перешли к обороне. Это способствовало нашей тщательной подготовке к будущим боям.