Партизаны - [15]

Петерсен ни на секунду не усомнился в сказанном Джордже. Уникальные способности толстяка распознавать языки, диалекты, акценты, даже оттенки акцентов — давно стали притчей во языцех далеко за пределами Балкан.

Ужин оказался более чем сносным, а кафе — более чем приличным, почти респектабельным. Карлоса здесь знали и относились к нему с почтительным уважением.

Лоррейн вступала в беседу время от времени, да и обращалась преимущественно к Карлосу, сидевшему за столом рядом с ней. Оказалось, что девушка, как и капитан, родом из Пескары. Было очевидно, что ни Алекс, ни фон Караяны не внесут свою лепту в копилку общей беседы. Таким раскованным легким собеседникам, как Карлос и Петерсен, сейчас оставалось лишь присоединиться к Зарине, Михаэлю и Алексу — вступить в разговор Джакомо и Джордже, болтающих громко и безостановочно, представлялось немыслимо.

Когда возвращались на корабль, ветер на улице усилился, к нему добавилась вьюга. Карлос, хотя и пил за ужином мало, не слишком уверенно держался на ногах. По крайней мере, так выглядело со стороны. Дважды споткнувшись, он взял Лоррейн под руку.

«Коломбо» заметно раскачивало на швартовах. По словам капитана, метеосводка предсказывала дальнейшее ухудшение погоды.

К удивлению Петерсена и плохо скрываемому раздражению, почти равносильному гневу, еще пятеро мужчин дожидались Карлоса в капитанской каюте. Их вожак, высокий худой седовласый мужчина с крючковатым носом и бескровными губами, представился как Алессандро. Трое его людей назвались Франко, Колой и Зеппом, что, по-видимому, должно было означать Франческо, Николас и Джузеппе. Четвертый человек назвал себя Гвидо. Все четверо, подобно своему вожаку, были одеты в неопределенного вида гражданскую одежду, явно чувствовали бы себя намного уютней в военной форме. Их отличали холодные тяжелые невыразительные физиономии.

Петерсен бегло взглянул на Джордже, развернулся и вышел из каюты. Толстяк и Алекс незамедлительно последовали за ним, плотно прикрыв за собой дверь.

Они отошли на несколько шагов, и Петерсен уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как дверь каюты вновь отворилась и в коридор вышел Карлос. Он приблизился к мужчинам, глядевшим на него:

— Вы расстроены, майор? — спросил Карлос озабоченно.

— Недоволен. Правда, я говорил Михаэлю, что на борту корабля никто не вправе обсуждать действия капитана, однако здесь другой случай. Как я понимаю, эти люди также направляются в Плоче?

Карлос кивнул.

— Где они будут спать?

— В носовой части судна есть каюта на пятерых. Не думал, что это достойно упоминания и что прибытие людей может так огорчить вас.

— Я недоволен. Рим дал мне ясно понять — мы будем путешествовать одни. Мы не готовились к совместному плаванию с пятью… точнее с семью, совершенно незнакомыми мне спутниками. Кроме того, меня беспокоит то, что вы знаете их. По крайней мере, Алессандро.

Карлос хотел возразить, но Петерсен, повысив голос, продолжил:

— Верю, что вы не принимаете меня за глупца и не будете отрицать это. Не в вашем характере демонстрировать столь подчеркнутое почтение к незнакомцу. Наконец, я недоволен тем, что эти люди имеют вид наемных убийц, жестоких, безжалостных. Разумеется, они таковыми не являются, поэтому я и употребил выражение «имеют вид». Единственная опасность заключается в недостаточной предсказуемости подобных пассажиров. В лексиконе настоящего убийцы слово «непредсказуемость» отсутствует. Планировать и организовывать убийство — довольно тонкое искусство. Сперва дело «прокручивается», оформившись, получает надлежащую огранку и только потом воплощается в жизнь. Настоящие убийцы выглядят не так, как эти люди.

— Кажется, вы много знаете о наемных убийцах, — Карлос слабо улыбнулся. — Если Алессандро и его люди вас не особенно беспокоят, быть может, вас огорчает присутствие здесь Джакомо?

— У меня сложилось впечатление, что Джакомо предпочитает лобовую атаку, — сказал Петерсен. — Скрытность — далеко не самое сильное свойство его натуры. Он даже не начал этому обучаться. Впрочем, вы знаете Джакомо лучше, чем мы.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что вы не очень хороший актер.

— Представьте себе, то же самое мне говорил режиссер нашего студенческого театра. Выходит, Лоррейн?

— Вы с ума сошли! — воскликнул Джордже.

— Карлос ничего не утверждает, а только намекает, — улыбнулся Петерсен. — Делает намек. У классически прекрасной девушки неласковый взор.

Последняя реплика майора явно понравилась Карлосу — он не сумел этого скрыть. Довольное выражение его лица подтвердило недавно высказанное Петерсеном мнение о никудышных актерских способностях Карлоса.

— Если вы огорчены, — проговорил капитан, — то приношу вам свои извинения. Хотя, по правде сказать, не знаю, в чем я перед вами провинился. Все пассажиры имеют рекомендательные письма. Каждое для меня равносильно приказу. Мой долг — подчиняться ему. В своих действиях я ничем иным не руководствуюсь.

«Он и в самом деле плохой актер, — подумал Петерсен. — Однако, говоря так, он ничего не выгадывает».

— Не желаете вернуться в мою каюту, господа? — спросил Карлос. — До отплытия еще три часа, времени достаточно, чтобы пропустить на ночь стаканчик-другой. Как вы сами заметили, Алессандро и его компания не так свирепы, как кажутся.