Партизаны - [11]

Когда он подбирал первую пятерку, то сразу же подумал о Юзефе. Был уверен в нем. А вот на Метека трудно рассчитывать. Тот пошел уже своим путем. Во время обеденного перерыва Матеуш отозвал Юзефа в сторону. Никто не удивился: отец хочет поговорить с сыном. Старый Коваль сразу же изложил суть дела. Юзеф медленно жевал хлеб, запивал кофе и молчал. Дождавшись, когда отец закончит, он отрицательно покачал головой.

— Ничего из этого не выйдет, — сказал он.

— Почему? — удивился отец. Он даже почувствовал себя оскорбленным.

— Это не для меня.

— Як тебе серьезно… Говори, в чем дело?

— Собрания, разговоры, листовки, дискуссии… — раздраженно ответил Юзеф. — Гитлера листовками не испугаешь.

— Придет время и на что-нибудь большее.

— Вот именно придет. Тогда потребуется армия. Я уже принял присягу.

— В армии? Когда? — удивился старый Коваль. — До войны?

— Что ты!.. Разумеется, теперь в «Союзе вооруженной борьбы». Фрицы еще дождутся, мы устроим такое восстание, что без штанов унесутся. В этом вся суть, а не в пустой болтовне.

— Значит, не хочешь быть вместе с нами?

— Не могу.

Так Матеуш остался один. С тяжелым сердцем «прощупывал» он Козу, Рулку, Кужидло и Ключеков. И думал при этом, что поздно они начали. Сколько таких Метеков, Юзефов, жаждущих дела и борьбы, забрали уже к себе организации, созданные лондонским правительством…

Ребят с детских лет учили заботиться не только о себе, но и об общем деле. Ничего удивительного, что они не могут сидеть спокойно. Тянет их к действиям, к борьбе. Хорошо, что не к самогону или к какой-нибудь торговлишке. Сколько есть людей напуганных, живущих лишь сегодняшним днем, думающих только о жратве!..

Первое собрание состоялось у Рулки. Его мать уехала в деревню к родным, и Войтек остался хозяином домика, стоявшего в конце маленькой улочки. Место хорошее, так как видно каждого прохожего, а сзади дома — сады. Удобный путь для ухода. Рулка поставил на стол бутылку водки и разложил карты.

— В случае чего, — улыбнулся он, — в субботу после работы можно выпить.

Кужидло уселся в углу и молчал, осматривал пришедших. Коза здоровался с каждым входившим, крепко пожимая руки. Парень он здоровенный, плечистый, полный жизни. Знают его люди на кирпичном заводе и уважают.

— Матеуш, чего ждешь? — наконец подал голос из своего угла Кужидло.

— Еще кто-нибудь должен прийти? — спросил Коза.

Матеуш взглянул в окно. Он ждал токаря Ласковского.

Когда все собрались, Коваль обратился к товарищам.

— Садитесь, — пригласил Коваль. — Есть о чем поговорить.

— О чем? — сразу же спросил Кужидло.

— Я разговаривал с каждым в отдельности. Теперь мы собрались, чтобы поговорить вместе. Я не хочу долго распространяться, так как каждый сам видит, что к чему. Война и фашисты в стране.

— Это все? — снова спросил Кужидло.

— Остальное скажет присутствующий здесь товарищ.

— Откуда он?

— Знаете, как теперь… — начал Матеуш, но Кужидло сразу же прервал его:

— Не считай нас детьми, Коваль. Фамилия нас не интересует.

— Тогда чего же вы хотите?

— Знать, кто прислал товарища. Партия?

— Рабоче-крестьянское объединение.

— Что это такое?

— Организация.

— Какая? Чего она хочет?

И тогда отозвался Ласковский. Вроде бы он не говорил ничего нового — об оккупации, о Гитлере, но все как-то иначе…

— А партия? — спросил Кужидло.

— Мы здесь все свои, — сказал тогда Ласковский, — у нас нет никаких тайн. Вы, товарищ, состояли в партии?

— Нет.

— А я думал, поскольку вы так спрашиваете…

— Не состоял, — буркнул Кужидло, — но речь не только обо мне. Партийных в Мнихове было мало, а симпатизирующих партии много. — Кужидло слегка покраснел от волнения. — Партийные руководили нами, когда мы боролись с капиталом. Поэтому теперь я спрашиваю о партии.

— Он прав, — вмешался в разговор Коза.

— Вы слишком много от меня требуете. — Ласковский слегка смутился.

— Если мы должны рисковать головой, — не уступал Коза, — то хотим знать правду.

— Давайте сперва поговорим о себе, — вмешался Матеуш, желая поддержать Ласковского, — о работе, о том, что можно сделать в Мнихове.

— Для этого мы и собрались, — добавил токарь, обрадованный поддержкой Матеуша. — Но сначала надо выяснить, кто готов вступить в организацию. Вы, Коваль, что на это скажете?

— Вступаю.

— А вы, товарищ? — спросил он Козу.

— Согласен.

— Мы тоже, — буркнул Ключек за себя и за сына.

— Включайте и меня, — сказал Кужидло и внезапно обернулся к Ковалю: — Хорошо, Матеуш, что мы снова собираемся все вместе. Только я хотел бы спросить, если можно…

— О чем?

— Где твои сыновья? Если же конспирация запрещает говорить об этом, я снимаю вопрос.

Матеуш покраснел. Все смотрели на него, будто спрашивали: почему действительно здесь нет ни одного из молодых Ковалей? Матеуш мучительно думал, с чего начать. И в этот момент на помощь пришел Ласковский.

— Мы вступаем не семьями, а каждый индивидуально, — сказал он. — И лучше лишнего не знать.

— А меня примете? — спросил Рулка.

— Конечно.

После собрания Матеуш решил рассказать Ласковскому о сыновьях. Токарь слушал, не прерывая. Лишь под конец сказал:

— За вас поручились. Жалко, что вы раньше мне не рассказали об этом. Между своими должно быть взаимное доверие, понимаете? Времена теперь такие, что без доверия ни шагу.