Партизанской тропой Гайдара - [81]
Партизаны двигались налегке. Каждому предстояло нести на себе не меньше двух-трех пудов, и потому автоматы и винтовки оставили в землянках. Положим, тяжесть от винтовки и не велика, но все-таки неудобно.
Сунули за пазуху по пистолету. Скрыпник, тот не расставался со своим наганом. И прихватили гранаты. В ритм ходьбе лимонки негромко стукались в карманах, да тихонько поскрипывало, раскачиваясь, пустое ведро.
Дорога, еще раз вильнув, выскочила на опушку. Собственно, то была даже не опушка. Просто здесь кончался лес, а в пятнадцати—двадцати метрах отсюда пролегала железнодорожная насыпь.
У самого края ее, слева, чернела будка путевого обходчика — маленькая сараюшка с одностворчатой покатой крышей. В сараюшке хранился инструмент и маленькая тележка на толстых колесах, чтобы обходчик, если ему надо, мог бы инструмент свой по рельсам возить, а не таскать на себе.
Партизаны, выйдя из леса, по привычке остановились и прислушались. Далеко где-то лаяли собаки, но лаяли лениво — ни злости в их лае, ни испуга.
Чтобы сократить путь — до старого лагеря оставалось не меньше десяти километров, — пошли напрямик: через насыпь, мимо каменного дома путевого обходчика. (Дом стоял как раз напротив будки, только по другую сторону железнодорожного полотна.) А там — вдоль беленьких изб наезженной дорогой прямо к хате Степанцов.
Лепляву партизаны знали хорошо. В особенности Гайдар. К тому же у обходчика Сорокопуда они бывали не раз. Но то ли из-за постоянной спешки, то ли просто по небрежности, но получилось так, что никто в свое время бойцам не сказал: живут здесь рядом с каменным домом два полицая.
И партизаны спокойно прошли сначала мимо одной, а потом и мимо другой хаты...
...В доме Степанцов им, как всегда, были рады. Усадили ужинать. И пока товарищи ели, Андриан Алексеевич послал Колю к дяде Игнату. Но ни Игнат Касич, ни Андриан Степанец ничего нового сообщить не могли. После боя в селе были немцы. Походили по избам. Попугали. И вот их уже два дня как нет.
От Тютюнника, который после боя направился с частью отряда к Днепру, вестей тоже не поступало.
Афанасия Федоровна предложила остаться до утра. Отогреться. Это выглядело заманчиво. Но они отказались. Надо было спешить.
Игнат Касич и Андриан Степанец вывели товарищей самым коротким путем к лесу и вернулись.
...На рассвете 26 октября 1941 года пятеро партизан, чуть склонясь под тяжестью заплечных мешков, приближались к Лепляве. Доверху наполненное ведро несли попеременно.
Здесь, в низине, еще стоял густой туман, и он, как дымовой завесой, окутывал партизан, пока им снова, пригорком, не надо было подыматься к хате Степанцов.
Но заходить уже не было времени.
Деревня спала. Пастух не успел еще выгнать последних, пока не отобранных немцами коров. Над трубами появились первые дымки.
Бойцы, прижимаясь к плетням, спешили, насколько позволяла ноша, пройти самую населенную часть деревни, где в случае какой беды негде было даже спрятаться: кругом дома и мало деревьев.
Когда миновали бывший сельсовет, невесть откуда выскочила и залилась собака, готовая, казалось, разбудить всех, кто еще спал. Гайдар поспешно достал из ведра и бросил ей кусок сала. Дворняга умолкла, схватила сало и утащила его прочь.
За домами начинались огороды. За перекопанными огородами — насыпь. Место было со всех сторон открытое, и потому оставалась самая опасная часть пути, где партизан легко мог бы приметить любой, кто невзначай глянул бы в их сторону.
Конечно, по селам бродит немало разного люда, но внимание могли привлечь шинели и одинаковые солдатские мешки.
По крутому склону поднимались почти бегом. Еще два шага по шпалам и рельсам. Спуск — теперь в безопасности.
Прямо на партизан глядела темными своими окнами одинокая хата деда Козуба.
Гайдар в ней бывал.
Старый дед Яков, самоучка и книжник, говорил все больше о событиях мировой истории, которой издавна интересовался. А бабка тем временем ставила на выскобленный стол кринки с простоквашей и теплым молоком, доставала хлеб и нож. Каждый отрезал себе сам.
К деду Якову можно было бы зайти и теперь. Но скоро утро. И тогда придется сидеть в доме до вечера. А это риск, тем более что дед рассказывал: начали полицаи его подозревать — учинили недавно обыск. Нашли припрятанную дедом патефонную пластинку — речь Ленина о Красной Армии — и разбили эту пластинку о лысую голову старика, пригрозив, что он доиграется...
И партизаны двинулись дальше узкой, веселой стежкой. Слева — песчаная крепость насыпи. Справа — по колено ушедший в болото лес. Впереди — будка путевого обходчика. До нее метров пятьсот.
Бойцы не знали, что к будке они идут не одни...
В последний мой приезд Афанасия Федоровна Степанец сказала:
— Пока я ждала, что вы приедете, я нашла дедушку Касича, Опанаса Максимовича. Он жил да и сейчас живет недалеко от насыпи, где убили Аркадия Петровича. Дедушка помнит, как все было. Он видел. Попытайте его тоже. Может, он вам больше расскажет.
Дом Касича я нашел легко. Возле хаты стояла пожилая женщина — хозяйка. Мужа, объяснила она, сейчас нет. Он скоро будет.
— А зачем он вам?
Книга Бориса Николаевича Камова создавалась на протяжении почти двух десятилетий. Это — наиболее полное жизнеописание А. П. Голикова-Гайдара. Помимо общеизвестных фактов, автор сообщает о множестве драматических событий, о которых невозможно было рассказать до перестройки и в период разгула «солоухинщины».Автор поставил перед собой задачу: выяснить, насколько справедливы обвинения в преступлениях, будто бы совершенных А. П. Голиковым (будущим писателем А. П. Гайдаром) в годы Гражданской войны. С обвинениями такого рода с конца 1980-х гг.
Повесть о солдатском и писательском подвиге А. П. Гайдара в 1941 году на фронте и в партизанском отряде; о поиске его сумки с рукописями и дневниками, которая пропала после его гибели; о боевых товарищах писателя. Повесть-поиск «Сумка Гайдара» продолжает и дополняет уже известную книгу того же автора — «Партизанской тропой Гайдара».
В повести автор рассказывает о службе Аркадия Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, в Хакасии в 1922 году, о его единоборстве с неуловимым атаманом Соловьевым (поединку был посвящен известный фильм «Конец «императора тайги»). Когда Голиков по болезни был уволен из армии, он решил испытать свои силы в литературе.
Повесть о детстве и боевой юности Аркадия Голикова — будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, о том легендарном периоде его жизни, о котором А. П. Гайдар сказал: «Это была обыкновенная биография в необыкновенное время».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».