Партизанской тропой Гайдара - [4]
...Темнеет. Афанасия Федоровна снимает с небольшой приступочки на печи керосиновую лампу. Осторожно протирает стекло. Комната наполняется желтоватым светом.
— При этой лампе он писал.
Я обвожу глазами комнату, где все так удивительно сохранилось: стоят те же лавки и тот же стол, висит портрет старого Тараса и горит та же лампа, что горела при Гайдаре. Нет только самого Гайдара.
Поздно вечером выходим из хаты. На синем небе блестят звезды. Из-за тучи выглядывает луна, и сразу становится светлей.
Узкий проулок выводит нас к железной дороге. Крутая тропа — на высокий гребень насыпи. И уже по шпалам движемся дальше — туда, где изогнутые дугой рельсы сливаются с лесом, темнеющим слева и справа.
У будки путевого обходчика Афанасия Федоровна останавливается и говорит:
— Здесь погиб Гайдар.
Я от неожиданности вздрагиваю и настороженно осматриваюсь, думая увидеть вечные, непреходящие следы случившейся здесь трагедии.
Но кругом спокойно покачивают ветвями сосны. Шелестят листвой осины. Трава устилает землю, а из болота доносится густое кваканье лягушек.
И если бы рядом со мной не стояла Афанасия Федоровна — живой свидетель событий, — я бы ни за что не поверил, что на этом вот месте не стало Гайдара...
Наутро я пришел сюда опять. И пока не кончилась в аппарате пленка, с давящим горьким чувством снимал и убегающие вдаль рельсы, и будку путевого обходчика, и в особенности те несколько метров плотной, усыпанной галькой земли, где произошло непоправимое.
...А пока мы возвращались, Афанасия Федоровна рассказывала мне о смелых операциях партизан, хитроумных засадах, в которых участвовал Аркадий Петрович.
В хате, чтобы не забыть, я все записал. А на другой день простился с Афанасией Федоровной.
Перед самым моим уходом она достала газету «Юный ленинец» за 27 октября 1961 года. В большой статье Т. Волынского «Последний бой», посвященной Гайдару, говорилось о семье Степанцов, об их помощи партизанам и еще о том, что в Лепляве Аркадия Петровича помнят Акулина Филипповна Ещенко и сын ее Виталий.
— Простите, я вчера разволновалась и забыла вам о них сказать. Они живут сразу за железной дорогой, — объяснила Афанасия Федоровна.
Акулину Филипповну я не застал. Она уехала рано утром на дальнее поле. А Виталий, сказали мне, вот-вот должен прийти. Я прождал его часа три и двинулся к переправе.
Возвращаясь по сыпучему песку к парому, я еще не знал, много или мало увожу новых сведений о Гайдаре. Об этом я просто не думал. А думал о том, что вот узнал от живого свидетеля подробности подвига и гибели Гайдара и побывал в Лепляве, о которой впервые услышал еще мальчишкой.
Я чувствовал себя человеком, который с детства мечтал о путешествии в неведомые дальние страны и наконец попал в одну такую страну.
Она мало походила на ту, я себе ее представлял, была обыденней и суровей. Но в этой суровой обыденности заключалось для меня что-то волнующее и загадочное. И пока я шел до Днепра, мне все казалось: даже придорожный куст и тот хранит, наверное, какую-нибудь тайну.
В Киеве мне предстояло пробыть еще неделю. Лето в тот год выдалось отличное. Каждый день можно было загорать на пляже и купаться в Днепре. Но дня через три мной овладело беспокойство.
Я постоянно ловил себя на мысли, что совершил ошибку, так быстро уехав из Леплявы. Меня не покидало ощущение вины за то, что, прикоснувшись к большой какой-то тайне, я просто походил вокруг нее.
Проснувшись однажды посреди ночи, решил — еду обратно.
Было воскресенье. Акулина Филипповна и Виталий оказались дома.
— Вы насчет Гайдара приехали, из самой Москвы? — переспросила меня женщина. И вдруг навзрыд, причитая, заплакала: — Аркадий Петрович!.. Человек-то какой был!.. Бывало, все говорит: «Не дадимся подлецам в руки!.. Не они здесь хозяева».
И пока Акулина Филипповна рассказывает, слезы не просыхают на ее глазах.
— Сколько помню, всегда он был веселый, шутил, и еще — не мог спокойно видеть моего сына. Как войдет в хату, сразу схватит его, расцелует скристь и все спрашивает: «Что, Виталька, поедем к Тимуру? Поедем?»
Виталий, высокий, сильный, сидит здесь же, слушает рассказ матери и грустно улыбается, изредка вставляя несколько слов.
Я торопливо записываю. Мне ясно, что это еще одна неизвестная страница партизанской биографии Гайдара, который оставил память о себе и в этом доме. И я вдруг понимаю: сколько бы ни отыскалось теперь людей, знавших Аркадия Петровича, каждый расскажет что-нибудь новое. И потому надо искать.
...В райцентр Гельмязево, расположенный в двадцати километрах от Леплявы, приезжаю с Афанасией Федоровной. Она еще в первую нашу встречу, перечисляя партизан, назвала Ивана Сергеевича Тютюнника.
Зная трагическую судьбу большинства бойцов, я уже собирался в своем списке живых и мертвых и против этой фамилии поставить скорбный знак, но Афанасия Федоровна поспешно добавила:
— Тютюнник жив...
Иван Сергеевич, бывший начальник штаба отряда, бывший председатель Гельмязевского райисполкома, а ныне пенсионер, ведет нас в прохладную, по-городскому обставленную комнату. Достает папку с завязочками, в которой у него хранятся документы.
Книга Бориса Николаевича Камова создавалась на протяжении почти двух десятилетий. Это — наиболее полное жизнеописание А. П. Голикова-Гайдара. Помимо общеизвестных фактов, автор сообщает о множестве драматических событий, о которых невозможно было рассказать до перестройки и в период разгула «солоухинщины».Автор поставил перед собой задачу: выяснить, насколько справедливы обвинения в преступлениях, будто бы совершенных А. П. Голиковым (будущим писателем А. П. Гайдаром) в годы Гражданской войны. С обвинениями такого рода с конца 1980-х гг.
Повесть о солдатском и писательском подвиге А. П. Гайдара в 1941 году на фронте и в партизанском отряде; о поиске его сумки с рукописями и дневниками, которая пропала после его гибели; о боевых товарищах писателя. Повесть-поиск «Сумка Гайдара» продолжает и дополняет уже известную книгу того же автора — «Партизанской тропой Гайдара».
Повесть о детстве и боевой юности Аркадия Голикова — будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, о том легендарном периоде его жизни, о котором А. П. Гайдар сказал: «Это была обыкновенная биография в необыкновенное время».
В повести автор рассказывает о службе Аркадия Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, в Хакасии в 1922 году, о его единоборстве с неуловимым атаманом Соловьевым (поединку был посвящен известный фильм «Конец «императора тайги»). Когда Голиков по болезни был уволен из армии, он решил испытать свои силы в литературе.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.