Партизанские встречи - [10]

Дарнев ещё раз вернулся к имени «Вера». В памяти его отчетливо встали строчки её письма: «твоя и с тобой!»

«Шесть часов, а трижды шесть — всего навсего восемнадцать часов в неделю. Плохо».

Дарнев задержался на слове «плохо». Оно было жирно подчеркнуто дважды.

«Задача взорвать мост — трудная, — читал он дальше, — но если мы взорвем с умом, то достигнем того, чего и добивается от нас командование и обком партии».

В конце записи внимание Дарнева опять привлекли два имени: Вера и Литвин.

«Проверим и Литвина и новую трубчевскую организацию, — говорилось в дневнике. — Как они проникли в колхоз Буденного? Что за организация у них… Если хлопцы хорошие, надо создать в колхозе Буденного отряд».

Дарнев едва успел положить тетрадь в стол, как распахнулась дверь и бородатый партизан передал ему приказание Бондаренко срочно явиться в землянку райкома.

На заседании Бондаренко повторил почти всё, что стало известно Дарневу из тетради. Решили взорвать мост, но надо было достать тол.

Командир отряда тут же объяснил план операции. Он предложил расширить её и нанести одновременно со взрывом моста удары по дороге в нескольких направлениях. Взорвать мост поручили группе Дарнева и трубчевским подпольщикам.

После заседания Бондаренко попросил Дарнева остаться.

Закончив разговор, Бондаренко вытер платком покрывшуюся испариной лысину, окинул уставшим взглядом уходивших и, сев на кровать, прикурил от зажигалки трубку.

— Что скажешь? — спросил он Дарнева.

— Да надеюсь справиться. Только тол бы из города быстрее достать. Дело, кажется, верное…

— Верное, — согласился Бондаренко. — Но тут опять загадка.

Он достал из сумки сложенную вчетверо записку.

— Слушай:

«Литвина почти по пятам преследует комендант. По словам Литвина, он ведет себя странно. Старается уединяться с Литвиным и вызвать его на откровенный разговор. Пророчит поражение гитлеровской Германии и собирается всячески содействовать ему. Много пьет и не позволяет Павлову сгонять в город крестьян. Говорит: «Хлеб давай, а не мужиков». Литвин теряется в догадках, а вдруг провокация! Опасение законное. Я тоже опасаюсь».

И вот ещё:

«Вера работает энергично. Указание райкома — послать в колхоз Буденного человека — выполнено. Она рекомендовала молодого парня Волгина, ручается за него. Он организует боевую группу в колхозе. Люди есть.

Операцию на дороге, по-моему, откладывать нельзя. Тол Литвин достанет. Сегодня вечером необходимо встретиться с Литвиным и Верой вам лично. Если согласитесь, встретиться можно на берегу Десны. Там же».

— От Шеметова? — спросил Дарнев.

— Да, — подтвердил Бондаренко. — Код усвоил отлично, а коротко писать никак не научится… Ну, что ж, давай собираться, Алексей!

Несколько дней назад Бондаренко получил сообщение и от Тимофея Ивановича. Он передавал, что в колхозе имени Буденного организована группа, она объединяет людей и из соседних сел. Руководит ею товарищ по фамилии Волгин, присланный из города.

В тот же вечер Бондаренко и Дарнев с группой партизан на лыжах вышли к крутому берегу заваленной снегом Десны и встретились с Верой и Литвиным.

Литвина Бондаренко узнал и обменялся с ним крепким рукопожатием, а Веру тогда он увидел впервые.

— Знаю вас, Алексей Дмитриевич, — сказала она. — Еще с тридцать девятого года. Помните, вы в школу к нам приезжали на елку? Играли с нами… — И она, вспомнив что-то весёлое и смешное, засмеялась.

— Кажется, приезжал, — ответил Бондаренко и тоже вспомнил Новый год, елку в школе, разноцветные свечи, а главное — ощущение покоя, мира и благополучия, которое было тогда во всём. Он приехал вместе с Шеметовым. И тот, нарядившись в белую шубу и нацепив длинную бороду, изображал деда Мороза.

— А помните, кто был дедом Морозом?

— Шеметов, — сказала Вера.

Бондаренко посмотрел на Веру. Ему хотелось разглядеть её лицо, но голова девушки была закутана большой пуховой шалью, и Бондаренко увидел только длинные заиндевевшие ресницы и темные глаза.

— Он тоже в городе, Алексей Дмитриевич, — сказал Литвин, — работает с нами.

— Вот как? — удивился Бондаренко, точно впервые узнал об этом. — Ну, и отлично. После операции расскажете обо всём, а теперь — к делу. Нам нужен тол, помогите нам вывезти взрывчатку из города.

— Тол есть, — ответил Литвин, — вывезти его из города можно с ящиками масла с нашего завода.

— Когда масло повезете в Почеп? — спросила Вера Литвина.

Литвин стоял по колени в снегу, точно вкопанный. Одет он был тепло и несколько щегольски — в шубе-барчатке, с приподнятыми к поясу полами. Широкодонная, кубанка была лихо сдвинута на затылок.

— В понедельник, — ответил он.

— Как в понедельник? Через семь дней?

— Правильно подсчитала.

— Завтра надо вывезти, — сказал Бондаренко.

— Завтра нельзя, опять вьюга будет.

Вера запрокинула голову и глянула на черное небо. Крупные хлопья снега мягко ложились ей на лицо, таяли.

— Ворона — поганая птица. Ты, часом, не из стаи ворон? — съязвила Вера.

— И впрямь беду накаркаешь, Литвин, — сказал Бондаренко, перебив Веру.

— Ворона и каркает, — невозмутимо ответил Литвин. — Комендант от барометра не отходит.

— Комендант, говоришь, у барометра каркает? Что ж, метель так метель! Это нам даже сподручнее.