Партизанки - [5]

С каждым днем антифашистская группа росла. В ее ряды вставали все новые и новые советские люди, готовые отдать все свои силы священному делу борьбы с врагом. Виктор Горбачев, Василий Голодов, Алексей Кудашев, Геннадий Гаврев, Сергей Конышин, Александр Глинский — вот только некоторые имена. И многим из них путь в бобруйское подполье помогли найти наши замечательные женщины — Мария Масюк, Нина Гриневич, Александра Вержбицкая и другие.

Вместе с ростом организации, с ее становлением у людей зрела мысль: хотя прием и распространение радиоинформации дело, безусловно, очень важное, пора предпринимать и более решительные действия. В конце июля сорок первого Химичев предложил всем членам группы собраться и обсудить, как действовать дальше, как полнее и целесообразнее использовать свои силы и возможности в борьбе с оккупантами.

— Максимальный урон врагу при минимальных для нас потерях! — так определил Иван Алексеевич главную задачу группы.

И такое собрание вскоре состоялось. В воскресный день 28 июля 1941 года на квартире тяжело раненного советского командира Геннадия Гаврева, строжайше соблюдая правила конспирации, в назначенное время собрались все члены подпольной организации, коммунисты и комсомольцы.

В тот день группа патриотов оформилась организационно. Ее руководителем избрали Ивана Химичева, присвоив ему подпольную кличку Гранный, а заместителем — Владимира Дорогавцева. Алексею Кудашеву было поручено добывать оружие и боеприпасы, Александру Глинскому и Василию Голодову — одежду и снаряжение, Геннадию Гавреву — заботиться о конспиративных квартирах для тех, кто вынужден скрываться от гитлеровцев.

Особое задание получила и Мария Масюк: отныне она несла ответственность за обеспечение подпольщиков продовольствием. Чрезвычайная важность этого поручения объяснялась тем, что почти все члены организации находились на нелегальном положении и, следовательно, были лишены возможности получать по карточкам даже те ничтожные нормы продуктов, которые установила гитлеровская администрация для работающих. Им приходилось вести полуголодный образ жизни, нередко целыми днями обходясь без пищи. Естественно, что с численным ростом подпольщиков проблема питания становилась такой же серьезной и первоочередной, как и вопрос об оружии и боеприпасах.

Руководство группы предложило Марии Масюк поступить на работу в немецкую торговую фирму. Необходимым для этого опытом она обладала: с конца тридцатых годов и до начала войны работала продавцом одного из магазинов в самом центре Бобруйска.

— А что скажут люди? — спросила женщина, когда Химичев объявил ей об этом решении.

Ответить на этот вопрос было нелегко. Подпольщики хорошо знали, как относятся горожане к фашистским прислужникам, к людям, добровольно ставшим на путь пособничества врагу. Однако иного выхода, реальной возможности поддержать нелегальную организацию продовольствием, к сожалению, не существовало. И Мария понимала это не хуже других.

— Надо, Маша, — мягко сказал Химичев.

— Ладно, согласна, — твердо ответила она.

На следующий же день, пройдя через несколько инстанций, она оказалась в кабинете главы одной из оккупационных торговых фирм, немецкого коммерсанта. Шеф, задавая вопрос за вопросом, внимательно приглядывался к молодой симпатичной женщине, изъявившей желание работать у него. И, по-видимому, не усомнился в ее искренности — вскоре Мария была зачислена в штат фирмы. Ей оказали «высокое» доверие и поручили заведовать хлебным магазином № 4 по улице Карла Маркса.

И вот первый день работы за прилавком. Огромной очереди полуголодных горожан, кажется, не будет конца: дневная норма на человека ничтожна, но даже ее далеко не просто получить.

Суровые взгляды людей, знакомых еще с довоенного времени, соседи, с немым укором и болью глядевшие на Марию, — все это наполняет ее сердце щемящей тоской и незаслуженной обидой.

Знала Мария, на что идет, но никогда не могла предположить, что таким тяжелым бременем ляжет на нее презрение бобруйчан.

Вечером того же дня с горькими слезами обиды на глазах она говорила Ивану Химичеву и Владимиру Дорогавцеву:

— Меня же забьют свои, понимаете, свои! И совершенно правы будут! И потом, Иван Алексеевич, — уже спокойнее добавила она, — мало заведовать магазином, чтобы получить лишний хлеб. Все ведь учтено до грамма. Надо искать способ…

— Ищем, Машенька, ищем, — успокоил женщину Химичев. — А пока входи к оккупантам в доверие.

В конце июля сорок первого года группе Ивана Химичева удалось войти в контакт с Андреем Константиновичем Колесниковым — инженером железнодорожного транспорта, которому по заданию подпольщиков удалось проникнуть в созданную оккупантами городскую администрацию и занять там одно из руководящих мест — пост шефа биржи труда. Используя широкие полномочия, предоставленные ему новой властью, Колесников сумел в краткие сроки устроить ряд бобруйских подпольщиков во многие организации и учреждения города. Именно так бывший работник армейской газеты коммунист Петр Стержанов стал директором городской типографии. Это было чрезвычайно важное событие. Через некоторое время, когда с помощью того же Андрея Колесникова штаты типографии пополнились советскими патриотами (среди них оказалась одна мужественная женщина — Лидия Ткачук), Стержанову удалось организовать регулярный выпуск очередных сводок Совинформбюро типографским способом, обеспечить подполье бланками различных документов и удостоверений, вкладышами прописки для паспортов с текстом на немецком и русском языках, а также точной копией печати городской управы, без оттиска которой считался недействительным любой из пропусков.