Партизанки - [41]

Солнечным майским полднем два взвода нашего отряда неторопливо входили в небольшую, с трех сторон окруженную густыми лесами деревушку Парщаха. Всего в пяти километрах отсюда, по шоссейной магистрали Москва — Брест на восток двигались гитлеровские войска, монотонно ревели моторы танков с крестами на башнях и тяжелых грузовиков в грязно-зеленых разводах камуфляжа. Враг был рядом.

Посмотреть на партизан вышла вся Парщаха. Деды, старухи, босоногие ребятишки, веселой гурьбой бежавшие впереди колонны, домовитые матери с детишками на руках и, конечно, девчата, молодые, задорные, с улыбками разглядывающие хлопцев. Теплые приветствия, приглашения зайти в хату раздавались со всех сторон.

Проходя мимо одного из домов, мы с Евгением Качановым обратили внимание на статную молодую женщину, стоявшую возле невысокой изгороди. Две совсем еще маленькие девчушки, крепко ухватившись за мамину юбку, с живым интересом изучали нас, а третья, немного постарше и посмелей, даже вышла на дорогу:

— Здравствуйте, дяди партизаны!

— Ух ты, какая бедовая, — улыбнулся Качанов. — Как же тебя зовут?

— Валя.

— А сестричек?

— Надя и Лиза, — ответила Валя.

— Заходите к нам в гости! — позвала хозяйка.

— Непременно зайдем, — пообещали мы. — Но только не сегодня — очень торопимся!

И действительно, в Парщахе нас ожидало несколько важных встреч, назначенных заранее, и лишним временем мы не располагали. Поэтому, еще раз поблагодарив за гостеприимство хозяйку, которая назвалась Тиной Слезиной, и «погрозившись» обязательно наведаться на бульбу, мы отправились дальше.

Прошло несколько дней, прежде чем вновь мы оказались в этой тихой деревушке. И снова нас окружили добрые, радушные люди, на помощь и поддержку которых, как мы уже успели понять, всегда можно было рассчитывать.

Поздоровавшись с нами как со старыми и добрыми знакомыми, хозяйка пригласила в дом. На столе появился дымящийся чугунок с горячей бульбой, без которой, пожалуй, не мыслит жизни своей ни один белорус, и запотевший, прямо из погреба, кувшин молока.

Постепенно, слово за слово, мы разговорились. Хозяйка поделилась последними новостями из жизни окрестных деревень, подробно описала обстановку в них. Через полчаса, когда мы уже собирались уходить, она поинтересовалась к слову: почему с недавнего времени в деревнях перестали появляться сводки Информбюро, которыми до этого их регулярно снабжали наши партизаны?

Вопрос был вполне закономерным. Переглянувшись с командиром, мы честно признались, что аккумулятор нашего старенького отрядного приемника безнадежно сел, и, пока нам не удастся раздобыть новый, партизаны и, конечно, местное население будут, к сожалению, лишены возможности слушать голос родной Москвы, узнавать последние новости с фронтов.

Немного подумав, Тина, к нашему великому удивлению, сказала:

— А я ведь, пожалуй, могла бы вам помочь…

Эти слова были восприняты нами в первый момент как шутка. Но женщина была настроена абсолютно серьезно, и мы, видя это, естественно, заинтересовались предложением.

— У вас что же, есть аккумулятор? — спросил Качанов.

— Пока нет, но, думаю, вскоре появится.

И Слезина обстоятельно изложила свой, только что созревший у нее, как нам показалось, довольно рискованный план поездки в Осиповичи. Там, по словам Тины, у нее были надежные друзья. Они-то и могли помочь достать новое питание к нашему отрядному приемнику.

Затея была заманчивой. Однако Евгению Качанову и мне было хорошо известно, как досконально и тщательно контролируются органами СД и местной комендатуры Осиповичи, крупный железнодорожный узел, через который непрерывным потоком следуют на восток тяжело груженные воинские эшелоны, боевая техника. Охота за городскими подпольщиками и партизанскими связными была в ту пору в самом разгаре.

После долгих колебаний мы решили все-таки отказаться от предложения Тины: слишком велик был риск. Посылать многодетную мать, муж которой находился на фронте, в опасную, грозящую гибелью поездку мы не имели никакого права.

Но у женщины и на это нашлись свои аргументы.

— Вы думаете, что я еду в Осиповичи впервые? — широко улыбнулась Тина, выслушав наши доводы. — Что вы! Только за последний месяц я была там три раза. Вот взгляните…

И она, достав из буфета небольшую жестяную баночку, поставила ее на стол перед Качановым. Крупные беловато-серые кристаллы заполняли ее почти доверху. Соль! Даже хлеб, пожалуй, не ценился в тяжелую военную годину среди жителей оккупированных городов и деревень Белоруссии так высоко, как обыкновенная соль. Люди тщательно берегли и крайне экономно расходовали каждую ее крупицу.

Доставать соль было чрезвычайно трудно. Захваченные после отступления Красной Армии продовольственные склады оказались в полном распоряжении врага, снабжение населения многими продуктами, и в первую очередь солью, практически прекратилось. Это вынуждало людей на кабальных условиях выменивать ее у предприимчивых солдат и офицеров гитлеровских войск за мясо, масло, яйца, молоко и сало. Нередко односельчане в складчину собирали продукты и посылали кого-то одного из деревни, кому больше доверяли и кто умел по возможности договориться, в гарнизоны — на обмен. Уходила поутру телега с полными до краев корзинами с едой, а возвращалась к вечеру с несколькими небольшими кульками соли.