Партизан Лёня Голиков - [12]

И весной, как только закончились занятия в школе, Ленька пошел работать на сплав. Его определили учеником на элеватор – машину, которая грузила дрова на баржи.

Уже две недели вместе с отцом Ленька ходил спозаранку на запань, после обеда прибегал домой, а иной раз оставался ночевать в общежитии. Приближался день первой получки. Как ждал Ленька этого дня!

Но в субботу денег не дали, сказали – кассир не приехал. Пообещали с утра в воскресенье. Пришлось Леньке заночевать в Парфине. А утром он держал в руках первые, своим трудом заработанные деньги.

Ему хотелось добраться домой как можно быстрее, чтобы поделиться своей радостью со всеми. Знакомой тропкой он миновал Желтые пески, поросшие молодыми сосенками, и вышел к деревне на Сухую ниву. Солнце поднялось уже высоко. Оно светило так ярко, утреннее небо было таким голубым, а жаворонок, взмывший свечой над гнездом, так заливался трелями, что Ленька невольно остановился на опушке и залюбовался картиной летнего утра. Ему было так хорошо, что казалось, будто не в небе, а у него внутри радостно поет и щебечет жаворонок.

Он вихрем ворвался в дом, бросился к матери:

– Держи, мама! Во сколько заработал! На – до единой копеечки!.. Только сегодня дали.

Ленька справился наконец с булавкой, отстегнул ее и выложил перед матерью весь свой первый заработок.

За столом Ленька болтал без умолку. А мать то подливала ему молока, то подкладывала гречневую кашу. Глаза Екатерины Алексеевны светились теплой радостью: вот и дождалась она, что ее Ленюшка стал помощником и первую получку, всю до копейки, принес ей. Мать гордилась своим сыном.

За столом сидела и Ленькина сестра Лида. Она переводила глаза с брата на мать и все ждала случая напомнить брату про его обещание. Наконец, когда рот у Леньки был занят кашей и он ненадолго замолчал, Лида сказала:

– Лень, а помнишь, что ты обещал? Леденцов купить с первой получки. Забыл небось?

– Это я-то забыл? – возмутился Ленька. – С чего ты взяла?.. Мам, дай немного денег, – попросил он, – Лидухе леденцов куплю, ребятам орешков. Говорят, кедровые привезли. Вкусные!

После завтрака Ленька пошел к ребятам, запрятав глубоко в карман полученные от матери деньги.

Около гуслинской избы он громко свистнул, и Сашка тотчас же выбежал на улицу. Вдвоем они пошли за остальными. Леньку так и подмывало рассказать про получку, но не было подходящего случая, а так хвастать не хотелось. Однако, не выдержав, он все же сказал безразлично:

– В Мануйлово кедровые орешки привезли. Сходим, что ли?

– А деньги где взять?

– У меня есть. Я нонче получку принес.

Ленька покосился на приятеля, наблюдая, какое впечатление произвели эти слова.

– Ого! Получку! Значит, с тебя причитается!

– Ну что ж, за этим дело не станет, – солидно ответил Ленька. – Зайдем только за ребятами.

К перевозу шли, растянувшись шеренгой через всю улицу. Один лишь Ягодай то и дело забегал вперед и влюбленными глазами смотрел на Леньку.

Паром, загруженный телегами и машинами, только что отчалил. Но взять всех он не мог, много подвод ждало на берегу.

– Эх, чуток опоздали, – пожалел Толька. – Теперь бы вон уж где были!

В это время к перевозу спустилась грузовая машина. Шофер поставил грузовик на тормоза, выключил мотор и вылез из кабины.

– Про войну, земляки, слыхали? – спросил он.

– Про какую войну? – отозвалось несколько удивленных голосов.

– Гитлер на нас напал. В Старой Руссе сейчас сам по радио слышал, товарищ Молотов выступал.

– Ой, да что ж это! – растерянно воскликнула женщина, сидевшая на телеге.

– Да не ойкай ты, баба! – остановил ее бородатый мужик. – А ты, парень, толком расскажи, что к чему.

Все, кто был на берегу, столпились вокруг шофера. Он начал подробно рассказывать, как ехал он через Старую Руссу, как забежал перекусить и как в это время по радио стали передавать выступление товарища Молотова.

– «Сегодня на рассвете, – говорит, – враг вероломно напал на нашу Родину»… Наши аэродромы, говорит, бомбит и города…

– Вот гад, гнилая печень, – выругался бородатый дядька. – Выходит, надо назад заворачивать. Ваня, – подтолкнул он мальчугана, стоявшего рядом, – выводи коня. Прямым ходом в сельсовет поедем. Не до гулянок теперь.

Бородатый помог сыну вывести лошадь, подтянул чересседельник и на ходу прыгнул в телегу.

– Вот гад, гнилая печень! – повторил он. – Вишь что удумал! Ну, дадим мы ему жару – век будет помнить!

Мальчики видели, как у всех помрачнели лица. Громко заголосила пожилая тетка. Ребята постояли еще немного, посмотрели, как расходится народ, и тоже двинулись на свой конец деревни.

Здесь уже знали, что началась война. Весть эта распространилась молниеносно. Всхлипывая и утирая глаза краем платочка, пробежала по улице мать Тольки.

– Ой лихонько мое, лихо! – причитала она. – Да что ж теперь будет?:.

– Вот гады! – сказал Серега. – И чего лезут? Взяли бы меня на войну, я бы им показал!

– Не возьмут, – сказал Ленька. – Самим надо ехать, далеко только. Знаешь, где эта Германия? Аж за Псковом.

На другой день с утра Ленька снова ушел на запань. На сплаве только и говорили, что о войне. Едва дождавшись конца работы, Ленька побежал домой. На сердце было тревожно.