Паршивая овца - [198]

Мы ехали в такси, незримо разделенном нашей ненавистью на два враждебных лагеря. Женщина-шофер с удивлением поглядывала на нас в зеркало. Ей вряд ли приходилось отвозить более веселые пары в аэропорт: Мы были олицетворением счастливого прощания.

Кари сразу прошла в зал отлета и встала в очередь на регистрацию билетов, оставив меня расплачиваться за такси. Она взвесила свой чемодан, а я зарегистрировал ее билет и получил его обратно. Взгляд, которым меня наградила Кари, мог бы разбудить и самого ужасного дракона.

— Теперь я должна идти на паспортный контроль, — выдохнула она.

— Мы чуть-чуть подождем.

— Чего?

Хороший вопрос. Я взглянул на табло, на котором высвечивались все рейсы и время отлета. Ее самолет улетал по расписанию через сорок минут.

Я пытался одновременно следить и за входными дверями, и за регистрационной стойкой. Пока мне не удалось увидеть никого из своих знакомых.

— Не думаешь же ты отправиться в Лондон в гордом одиночестве?

Она не удостоила меня ответом.

Но тут появился Мюус со свитой, которая состояла из полицейского из Отделения по работе с иностранцами, двух констеблей в форме и еще одного человека, которого я никак не ожидал здесь увидеть, Александра Латора.

Я слышал, как Кари Карсте вскрикнула, я тут же крепко взял ее за руку. Все было как на свадьбе, когда жених предпочитает удержать колеблющуюся невесту перед алтарем, когда в церкви внезапно появляется ее бывший возлюбленный.

Одновременно я автоматически сделал полшага вперед и чуть поднял свободную руку и открыл рот, но мне нечего было сказать. Латор не удостоил меня даже взглядом, полным презрения. Он просто посмотрел сквозь нас — сквозь меня и Кари Карсте.

Она прошептала его имя, но он даже не повернул головы ни на сантиметр. Его лицо окаменело, а глаза заледенели. Свита проводила его прямо к паспортному контролю, а Данкерт Мюус задержался с нами.

Он зажмурился, словно желал, чтобы в следующее мгновение, когда он откроет глаза, мы исчезли. Но мы по-прежнему оставались на месте.

— Что ты здесь делаешь, Веум?

— Провожаю свою знакомую. — Я кивнул в сторону Кари Карсте, которая от удивления потеряла дар речи.

Мюус посмотрел на нее долгим взглядом.

— По-моему, мы уже где-то встречались.

Она открыла рот, но я ее опередил.

— В конторе Иоахима Бернера. Она работает его секретарем. Она в курсе всех дел Карла Бернера.

Мюус грозно взглянул на нее.

— Тогда мы приглашаем вас, фрекен, в качестве свидетеля.

Она взвилась.

— Но я через полчаса лечу в Лондон!

— Отложите вашу поездку на потом!

— Но я уже прошла регистрацию!

— Я помогу вам забрать ваши вещи.

— Но… Вы не имеете никакого права так поступать!

— Нет? Я уже запретил Иоахиму Бернеру лететь тем же самолетом в Лондон.

Она открыла и закрыла рот три или четыре раза, но так и не смогла произнести ни слова. Ей оставалось только так крепко сжать губы, что они побелели.

Я не выдержал и вмешался:

— Иоахим Бернер? На том же самом самолете? — Я с удивлением посмотрел на Кари Карсте. — А я-то думал, что это…

— О чем ты болтаешь, Веум? — рявкнул Мюус.

Я медленно покачал головой и попробовал собраться с мыслями.

— О том, что на вкус и цвет товарища нет. Кто-то любит матерей, а кто-то любит дочерей. А кто-то отцов. — Я вновь посмотрел на Кари Карсте. — Да, у вас есть что-то общее.

Она было собралась что-то сказать, но тут же прикусила язык.

Я повернулся к Мюусу.

— Но в чем дело — вы все-таки высылаете Александра Латора?

— Он летит в Лондон. Я… Он летит в Лондон. И это не обсуждается.

— Но он же ведь тоже свидетель?

— Если уж ты был так добр и достал нам такую замечательную свидетельницу, то я не знаю, нужен ли нам Латор.

— Ты шутишь?

Он кивнул.

— У нас есть его заверенные свидетельские показания. Когда будет суд, если понадобится, мы вызовем его.

— У вас такие хорошие связи с полицией на его родине?

— Но он летит в Лондон, Веум.

— Какая разница?

Около стойки регистрации билетов дожидались своей очереди четверо последних пассажиров — деловая женщина лет тридцати в серой юбке и меховом полушубке, седовласый старик в инвалидном кресле, которое катил молодой полный парень в голубых джинсах и черно-красной клетчатой куртке и молодой денди с тщательно уложенными каштановыми волосами, усиками а ля зубная щетка, в ярко-красных очках в металлической оправе и с красным чемоданчиком «дипломат» в руках.

— А что с остальными делами? — спросил я.

— С чем именно?

— Убийство в Аквариуме. Сирен Сэвог. Пожар полуторагодовой давности.

— Я же ведь сказал, что мы держим все под контролем.

— Но…

— Пожар — ты-то какое имеешь к нему отношение?

— Ты прекрасно все понимаешь, Мюус. Отпечатки пальцев умершего человека, смерть которого засвидетельствована Александром Латором.

— Ты ошибаешься, Веум. Латор был просто так называемым отрицательным свидетелем. Единственное, что он подтвердил, это то, что он не видел, как Асбьерн Сэвог уходил из горящего дома. Но он, Сэвог, все-таки выбрался оттуда.

— И оставил после себя труп. Мило.

— Вот именно. Он оставил после себя труп, Веум. Иначе зачем ему было скрываться все это время? И единственным человеком, который знал правду, была его жена — Сирен Сэвог.