Пароль остается прежним - [2]

Газик пересек дозорную тропу и по сыпучему песку скатился к реке.

На катере заметили машину. Шарапов придирчиво осмотрел палубу.

«Молодец, Никита,— подумал он.— Хорошо надраил».

Газик остановился. Шарапов побежал докладывать. Он повторил то, что уже было известно полковнику и судебно-медицинскому эксперту. Кошевник тоже ничего добавить не мог.

Эксперт откинул брезент, сфотографировал утопленника со всех сторон и, попросив капитана Ярцева записать то, что будет говорить, склонился над трупом.

Начальник заставы достал из планшета несколько листов чистой бумаги. Приготовился писать.

Разглядывая камыши, стягивавшие руки неизвестного, эксперт высказал предположение, что петли их сделаны заранее.

Он действовал неторопливо. Осмотрев одежду неизвестного, продиктовал капитану:

— Качество прочное. Степень изношенности незначительная. С правой стороны рубашки на спине небольшой порез. Других примет нет.

Он тщательно осмотрел карманы, подкладку, швы, пуговицы и лишь после этого приступил к исследованию трупа.

Неизвестный был человеком правильного сложения, с развитыми и даже, как сказал эксперт, атлетическими мышцами. Полковник подумал, что такой парень легко мог распутать камыши.

Капитан записывал:

«Голова бритая. Кожа смуглая. Короткие черные усики. Второй и третий зубы слева на верхней челюсти с металлической коронкой. Рост сто семьдесят пять сантиметров».

Эксперт терпеливо пересчитал все родимые пятна на теле утопленника и подробно описал их. Все это могло пригодиться при установлении, его личности.

Особенно долго эксперт разглядывал кисти рук утопленника и, наконец, произнес:

— Он, несомненно, занимался физическим трудом, Об этом говорят мозоли, А вот пальцы длинные и кисти подвижные.— Эксперт протер очки.— С такими руками только на пианино играть.

На правой лопатке кожа была поцарапана. Небольшая продолговатая ссадина, вероятно, нанесена багром в тот момент, когда старшина Шарапов подцепил плот.

Эта ссадина никак не могла послужить причиной смерти. Тем не менее очень важно было определить, когда она нанесена: при жизни человека или после его смерти?

Эксперт задумался. Смерть наступила два часа назад, то есть, примерно, в то время, когда пограничный катер обнаружил плот. Однако бледность трупных пятен, гусиная кожа и так называемые «руки прачки» свидетельствовали о долгом пребывании утопленника в воде.

Эксперт нахмурился и еще раз внимательно исследовал полость рта утопленника.

— Подождем вскрытия,— сказал он, поднимаясь.

— У вас есть какие-нибудь предположения?— спросил полковник.

— Меня смущает сильно выраженное трупное окоченение,— уклончиво ответил эксперт.— Такое окоченение бывает при отравлении сильно действующими ядами.

— Может быть он разгрыз ампулу в тот момент, когда Шарапов задел его багром?— высказал предположение начальник заставы.

— Я не заметил следов в тканях рта,— ответил эксперт.— А такие следы должны были остаться.

— Ну что ж, подождем вскрытия,— согласился полковник.

МАЙОР СЕРЕБРЕННИКОВ

Незадолго до начала событий на заставе капитана Ярцева с границы вернулся секретарь партийной комиссии отряда майор Серебренников. Он доложил о прибытии оперативному дежурному и, тяжело ступая, направился по длинному, узкому коридору в свой кабинет.

В лицо ударил спертый воздух давно непроветриваемой комнаты. Серебренников включил свет. Положил на стол полевую сумку. Распахнул окна.

Прямо, над тополевой аллеей, застыла блестящая, красноватая звездочка.

«Антарес!»— определил Серебренников.

На северо-востоке ярким светом горело созвездие Персея. Одна из вершин его треугольника была закрыта туманным пятном. Серебренников не раз смотрел на это пятно в шестикратный бинокль, и тогда пятно разделялось на две тесные звездные кучки. Сейчас и без бинокля ему казалось, что он видит их. Слева — чуть поменьше. И та, которая поменьше, раньше исчезнет.

Он отдыхал, глядя на звезды. Первое настоящее знакомство с ними состоялось у него на Дальнем Востоке. Тогда он только начинал пограничную службу и очень удивился, когда старший наряда сказал, уставившись в небо:

— Три часа десять минут. Сверь часы.

Серебренников посмотрел на часы: было начало четвертого. А старший наряда заметил:

— Это я читаю по звездам... Ищи помкомвзвода.

— Какого помкомвзвода?— не понял Серебренников.

— Что помкомвзвод на петлицах носит?— строго спросил старший наряда.

— Ну, три треугольничка...

— То-то. А теперь смотри в небо!

Серебренников увидел расположенные в ряд три яркие звездочки.

— Помкомвзвод!— повторил старший наряда.— Запомни. В нашем пограничном деле он всегда пригодится. Застрял над вышкой — одно время. Передвинулся — другое.

— А как на самом деле называются эти звезды?— спросил Серебренников. Старший наряда не знал. Вместе пошли к молодому начальнику заставы. И тот не знал. Покраснел.

Через несколько дней начальник заставы вызвал Серебренникова.

— Созвездие Ориона,— сказал он.

Серебренников на всю жизнь запомнил этот случай.

А что касается Ориона, так «помкомвзвод» действительно составляет его пояс...

Серебренников с трудом оторвался от звездного неба и подошел к столу. Всё здесь лежало так, как он оставил: подшивка окружной газеты, журнал «Пограничник» с вкладкой в разделе «Практика партийно-политической работы», новый роман Стельмаха.