Пароль: "Директор" - [87]

Фактически доктор Манфред Редер являлся типичным авторитарным юристом-реакционером и принадлежал к консервативному крылу национал-социалистов, которые считало гитлеровское государство продолжением империи кайзера. Его не ослепила идеология национал-социализма, он ограничился лишь её всеохватывающей концепцией государства, почитаемого с почти религиозным рвением.

Как и многие представители своего класса, Редер верил в буржуазную концепцию государства, ведущего довольно любопытную форму обособленного существования за монолитным фасадом нацистского Третьего рейха. Эта концепция могла быть искажена нацистскими нуворишами, но он всегда был там, где следовало поддержать авторитет этого «государства». Какой авторитет? Авторитет государства как такового, поскольку в представлении юриста-практика «государство» являлось абсолютной концепцией, независимой от любых политических и общественных структур.

К этому можно добавить довольно странную для поколения Редера веру в превосходство военных. Во время Первой мировой войны он был ранен и пострадал от газовой атаки, награжден Железным крестом второй степени и Знаком ранения. Самым ужасным проступком представлялось ему сомнение в добродетели солдата и патриота. Для него не было вопроса, почему в военное время каждый немец должен безропотно стать винтиком военной машины, вне зависимости от того, украшает флаг государства национальная символика или свастика.

Именно по таким причинам образ мыслей и поведение Редера типичны для определенной категории германских деятелей, нашедших свое место в Федеральной республике и до сих оказывающих немалое влияние на взгляды немцев на проблему «Красной капеллы». Его видение тоталитарного патриотизма игнорировало истинную природу гитлеровского режима, в котором не было места коммунистам и пацифистам.

Вера в то, что даже основанное на насилии и концлагерях государство может требовать лояльности от своих сограждан, объединяла самый широкий спектр персонажей — противоречивого Редера, аристократичного президента палаты Креля и консервативного борца с «Красной капеллой» Гарри Пипе. Противостояние этому государству, особенно в военное время, и тем более помощь Советскому Союзу в их глазах являлось преступлением, достойным самой суровой кары.

Даже в наши дни эти люди яростно отказываются признать, что какой бы спорной не казалась шпионская деятельность людей, подобных Шульце-Бойзену, она входила в сферу внутреннего немецкого Сопротивления. В ответ на подобный вопрос бывший капитан Гарри Пипе просто рявкнул: «Ничего, кроме кучки предателей, никакого отношения к Сопротивлению». Крель в послевоенные годы с явным негодованием возражал «против любой попытки рассматривать „Красную капеллу“ как движение внутреннего политического Сопротивления».

Судя по этим высказываниям, нелегко найти различие во взглядах на политическое устройство общества у ярого приверженца правового государства Креля и нацистского прокурора Редера. Крель однозначно утверждает, что шпионская сеть Шульце-Бойзена/Харнака была «главным образом шпионской организацией, работавшей на Советскую Россию. Антиправительственная деятельность не играла существенной роли и сошла на нет. С того момента, как главный поборник коммунизма Советский Союз вступил в войну с Германией, любая поддержка коммунизма приравнивалась к оказанию помощи военному противнику».

Конечно, этот аргумент исторически неточен и политически спорен. На практике это означает, что любое сопротивление режиму со стороны крайне левых являлось насаждением коммунизма и пособничеством советскому противнику; в результате чего государственная измена, означавшая внутриполитические действия, направленные на свержение руководства государства, и предательская деятельность, состоявшая в сотрудничестве с врагом, и шпионаж в его пользу ничем друг от друга не отличались.

И тем не менее все их аргументы утверждают, что ни при каких обстоятельствах нельзя утверждать о принадлежности членов «Красной капеллы» к внутренней политической организации. Те, кто безусловно принимает Третий рейх как истинно германское государство, игнорируя его специфические, присущие только нацизму, черты, не могут согласиться существованием людей, готовых с ним бороться из-за неприятия некоторых его проявлений.

Именно эта грань разделяет деятельность «Красной капеллы» в Третьем рейхе от подобных случаев предательства интересов страны или правительства в других странах. За оказание помощи или потворство врагу в союзнических державах закон предусматривал суровое наказание (хотя в большинстве случаев смертная казнь исключалась). Однако суд в этих странах четко различал предательство интересов страны и измену правительству. Если человек действовал из добрых побуждений по отношению к своей стране, на него никто не навешивал клеймо предателя.

Редера нельзя обвинить за привлечение к суду коммунистических шпионов. Он был прокурором, обязанным соблюдать соответствующие инструкции, и мог действовать только в рамках существовавшего законодательства. Более того, ему ни при каких обстоятельствах нельзя было нарушить ни одной статьи гражданского или военного законодательства. Единственным обвинением, которое могли выставить против него история или человечество, является его чересчур рьяные требования смертной казни для людей, никогда не участвовавших в шпионской деятельности Шульце-Бойзена, и даже тех, кто её не одобрял и отмежевался от руководителя организации.