Парни со стволами - [52]

Котов постепенно почувствовал, что напряжение отпускает. Мысли потекли плавно, забавно сплетаясь и расплетаясь, уводя сознание далеко от действительности и наполняясь образами. Их база, самолеты, взлетающие с бетонки и уходящие в синеву неба. Колючая трава по краям бетонной взлетно-посадочной полосы и ноги в армейских ботинках, по этой траве шагающие, поднимающие легкую пыль. И эта пыль, как грусть по дому, поднималась и мягко опускалась. И дом казался не таким, как всегда. Это был не его дом в Питере, это был дом в Дамаске, номер в гостинице, в котором жила Мариам. Котов с ней в этом номере вместе никогда не был, они там были с Сидориным в тот день, когда пропал отец девушки.

Вместе они были последний раз два дня назад. И даже не последний раз, а единственный, именно вот так долго вместе, наедине. Целых три часа. И его ребята понимающе кивали друг другу и даже установили незаметно пост у его модуля, чтобы никто не вошел, не стал барабанить в дверь. Паршивцы, с невольной улыбкой подумал Котов. Они хотели, чтобы командиру никто не мешал побыть с Мариам.

Котов пил чай, касаясь девичьего локотка. Было очень приятно ощущать ее локоток под грубой тканью солдатской куртки. А еще от ее волос пахло так приятно и волнующе, что ему очень хотелось их понюхать. И он попросил ее тогда об этом.

— Маша, мне всегда хотелось узнать, чем пахнут твои волосы, — произнес он глухим от волнения голосом.

Он действительно очень волновался. Капитан Котов, боевой офицер, командир оперативной группы спецназа, боялся, что она посмотрит на него удивленно и с укором. Но Мариам не посмотрела с укором, она даже не ответила, она просто и очень естественно положила ему голову на плечо, и он задохнулся от запаха ее волос. Они пахли какими-то травами или бальзамами. Но ему казалось, что это сирийские травы, ему казалось, что они пахнут сирийским солнцем и сладкой пылью дорог. Они были жесткими и в то же время такими мягкими и нежными. Он прижался щекой к ее волосам и закрыл глаза.

— Пахнут? — спросила Мариам. И после небольшой волнующей паузы попросила: — Погладь меня по волосам. Своей рукой.

Он положил ладонь на ее голову и… вдруг исступленно зарылся в ее волосы, как в последний раз. Прижал ее голову к своему лицу, а она неожиданно положила свою ладонь на его руку, сжала ее своими пальцами и… прижалась щекой… он чувствовал ее кожу и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть этот удивительный момент. Мариам чуть повернула голову, и он почувствовал на своей ладони ее дыхание и… ее губы.

Так они и сидели, прижавшись плечами друг к другу. Она держала его руку, положив голову ему на плечо. Он прижимался лицом к ее волосам, и весь мир для них перестал существовать. Это с ними произошло впервые. Раньше их отношения можно было назвать просто дружбой, привязанностью. Ведь Мариам родилась в Питере, когда ее отец, офицер военно-морского флота Сирийской Арабской Республики, Халид аль-Назими еще учился в Военно-морской академии. Он женился там на русской девушке.

Так хотелось, чтобы эти минуты длились вечно, но три часа пролетели как три минуты. Звонок телефона и голос полковника Сидорина в трубке вернули их к действительности. Котов с Мариам посмотрели друг другу в глаза, сцепив руки в замок, потом улыбнулись, ткнулись лбами и… встали и пошли к двери. Он только легко коснулся ее плеча, а она на пороге бросила на него последний нежный взгляд…

Котов вдруг понял, что уже не спит. Небо светлело на востоке за горами, вокруг стояла тишина. Только чуть-чуть попахивало какой-то технической жидкостью со стороны вездеходов. «Подтекает», — подумал он и рывком сел. Лагерь спал. Точнее, спали трое спецназовцев. Алейников с Крякиным находились на скалах, а Зимин и Лешка Болтухин склонились у крайнего вездехода, что-то шепотом обсуждая.

Лейтенант, увидев, что командир проснулся, тут же подошел и присел рядом.

— Доброе утро, товарищ капитан!

— Доброе, если оно доброе, — потягиваясь, ответил Котов. — Как ночь прошла?

— Нормально. Ребята там наверху засекли огни. Они азимуты и расстояние прикинули. Я посмотрел по карте, и получается, что нам дороги назад нет.

Котов промолчал, доставая из пакетика влажную салфетку и вытирая ею лицо и шею. Этого он и боялся еще вчера ночью. Неужели кто-то идет по их следу? И эти «кто-то» спецназовцев потеряли, но разумно решили, что караулить незнакомцев надо на открытом пространстве. А соваться ночью в этот изрезанный выветриванием и эрозией район глупо и опасно.

— Всем подъем! — коротко приказал Котов. — Двоих вместо физзарядки вперед по ущелью, пусть посмотрят на предмет сюрпризов и что там вообще дальше. Что с вездеходом?

— Сальник подтекает на картере. Можно подтянуть, ничего страшного.

— Хорошо. — Котов дотянулся до своего коммуникатора, включил его и приложил наушник к уху. — Сокол, я — Барс, ответь!

— Барс, я — Сокол! Наблюдали всю ночь. Есть результат.

— Спускайся вниз, доложишь. Боб пусть продолжает наблюдение, потом отнесешь ему поесть.

Через пять минут, активно жуя консервированное мясо, командир вместе с Зиминым и Алейниковым склонились над навигатором. Снайпер увеличил карту района и показывал на ней точки, где они ночью видели огни.