Парни - [27]
Вскоре стало совсем тихо. Сумерки сгустились пуще. Рабочие выглядывали в окна вагонов. Глядели за реку на синеющий лесок. Ребятишки впереди паровоза укладывали медные пятаки на рельсы, чтобы узнать, насколько расплющится монета, когда поезд проедет, и спорили, кто дальше уйдет по одному рельсу. Некоторые продавали ирис, громко предлагали почистить сапоги, торговали холодным квасом.
— Чистим, блистим, лакируем, по карманам не воруем, — вскрикнул перед Иваном мальчуган.
Иван молча поджал под себя ногу. Тогда тот вынул бутылку с квасом из-под подола рубахи и предложил:
— Пей. Одна копейка! — Он в грязном стакане поднес квас Ивану.
Иван не обратил на это внимания.
— Копейка, одна копейка!
— Постой, ты кто? — очнулся Иван.
— Я — Ванька.
— Да где твой отец работает?
— У меня отца нет, я теткин сын. А она работает на соцгороде.
— Да это она, что ль, заставляет тебя торговать?
— Катись ты, я сам большой! — сказал мальчик и отошел прочь.
— Штрафовать бы люто взрослых, чьи мальчугашки шалыганами без дела бродят! — закричал он сердито. — Сколь их здесь скопилось, страх!
— Уследи вот за ними, попробуй, — сказал рабочий, сидящий рядом. — И ведь сколько приставлено к ним народу! И комсомольцы, и пионерия, и учительство.
— Видно, чертов народец — все эти наставники и учителя, — ответил Иван, — в самой середине завода развели безнадзорство. Безобразие! Иностранная публика поглядит да скажет: у вас-де приложить рук не к чему.
Поезд тронулся. Иван вскочил в последний вагон, а потом прошел через весь состав, но жены не встретил. Да и встретить не мог, пожалуй: сумерки сгустились в вагонах настолько, что лица стушевывались. Многие стояли, оборотившись спинами, и глядели в окна за реку, на город, мигавший огоньками на горе. Густая прохлада с реки вошла в вагон. Запахло с болот прелым хвощом и свежим торфом.
Иван присел на лавочку и заскучал. Против него распластался молодой парень, и сидела в головах у него девица; они шептались и методически прикладывались беззвучно губами. Рядом с Иваном в ушу комком прикорнула, всхрапывая, соседка. Ехала на хоздвор одна молодежь и успела рапортоваться парами. Пары стояли в проходах, подле окон, по ушам. Иногда слышался вздох, иной раз хохот, а то и громкое непечатное слово.
В углу вагона пьяненький матросик вдруг заиграл на гармошке. Звуки полетели через головы на вольный свет. Ивана даже залихорадило. Той очищающей печалью наполнился он, какую всегда, всегда вселяла в него двухрядка. Девки смолкли, парни перестали шутить, а пьяненький затянул при этом самую рыдальную песню — про то, как мать была любовницей у сына, отравила его и сама на могиле у него отравилась, — песню непечатную.
Так заканчивалась она. И оттого, что Иван услышал это впервые и в самом неподходящем месте, песня повергла его в печаль, которая и без того угнездилась в душе.
— Ах, как чувствительно выходит у сукина сына! — сказал кто-то. — Перешибет, пожалуй, Шаляпина.
— Что тебе Шаляпин? Гнида супротив него! — оборвал сказавшего Иван. — Шаляпин мог только по нотам и в театре, где особый тембер. За него стены пели.
Пьяненький гармонист встал и выкрикнул:
— За три пятака полный список песни на папиросной бумаге. Печать «ундервуда». Кому хошь: хоть оптом, хоть в розницу.
Он держал в руках тоненькие листки бумаги. Быстро их начали расхватывать у него. Иван подошел и тоже купил один.
— Кормлюсь этим, — говорил пьяненький. — Сам сочиняю и сам на музыку кладу и рубля три-четыре все насшибаю за сутки.
— Ты, выходит, вроде поэта Пушкина.
— Как же, — согласился пьяненький. — Всяк по-своему промышляет. Пушкин да Есенин — две сияющих звезды. Одного застрелили за правду, другой сам повесился. А я вот существую, не впадаю в письсемизом. Мирошка, тоненька ножка, живет понемножку.
Иван отошел к окну и попробовал разглядеть, что на листке написано. Высунул в окно голову и стал читать, да ничего не разобрал: так сильно смерклось на улице. Он отнял голову от окна и столкнулся с кем-то. Его дернули за локоть и попросили:
— Почитай, голубь голубой, про несчастную нашу долю.
Он оторопел от робости и радости.
— Ах ты, чудо какое! Неужто это ты, Иван? — всплеснула женщина руками.
Она потянула его за собою, чтобы сесть.
— Я самый, — ответил Иван, дрожа от волнения. — Гора с горой не сходится, а человек с человеком соткнется.
Жена налилась, как яблоко, и в голосе этакая властность появилась, не злая; и в одежде отличка: синяя блуза, скроенная ловко, и узкая юбка, как у городских, и была Анфиса по плечи острижена, и волосы прибраны назад под косынкой в завиток.
— Как жизнь?
— Ни шатко, ни валко, ни на сторону.
— Искал тебя страсть долго, — начал Иван, как в угаре.
— А для чего меня искать-то? Плохой я была женой. Тебе нужна старательная, послушная. Такие, как я, в жены не годятся.
— Что ты врешь?
— Уж не второй ли раз меня сватать хочешь? — захохотала она. — Цыц, мальчик! Распровидала я вашего брата, и все мне, до единого, из мужского пола попретили. Ты как? Кралю имеешь?
— Отколь такие слухи?
— Ладно уж. Срам твой наружу выводить не буду. Ты свое думай, я — свое. Сколько ведь их, нашей сестры, здесь! Как снегу в крещенский сочельник. Ваша радость — наша страда.
«Девки» — это роман о том, как постепенно выпрямляется забитая деревенская девушка, ощутившая себя полноправным членом общества, как начинает она тянуться к знаниям и культуре. Писатель, ученик М.Горького Николай Кочин, показывает безжалостную к человеку беспросветно дикую деревню, в которой ростки нового пробивают себе дорогу с огромным трудом. Тем сильнее противодействие героев среды, острее конфликт. Одна из главных героинь «Девок», беднячка Парунька Козлова, оскорбленная и обесчещенная, но не сломленная, убегает в город.
О Святославе Игоревиче, князе Киевском, написано много и разнообразно, несмотря на то что исторические сведения о его жизни весьма скудны. В частности, существует несколько версий о его происхождении и его правлении Древнерусским государством. В своем романе Николай Кочин рисует Святослава как истинно русского человека с присущими чертами национального характера. Князь смел, решителен, расчетлив в общении с врагами и честен с друзьями. Он совершает стремительные походы, больше похожие на набеги его скандинавских предков, повергая противников в ужас.
Роман «Нижегородский откос» завершает трилогию о Великой Октябрьской революции («Гремячая Поляна», «Юность», «Нижегородский откос») старейшего советского писателя. Здесь главный герой романа Семен Пахарев на учебе в вузе, В книге показано становление советского интеллигента, выходца из деревенской среды, овладевающего знаниями.
Книга посвящена жизни и деятельности российского механика-самоучки Ивана Петровича Кулибина (1735–1818).
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
Антарктической станции «Восток» грозит консервация из-за недостатка топлива. Отряд добровольцев под руководством Ивана Гаврилова вызывается доставить туда топливо со станции «Мирный», но в это время начинаются знаменитые мартовские морозы. В пути выясняется, что топливо не было подготовлено и замерзает, его приходится разогревать на кострах. Потом сгорает пищеблок... В книгу известного писателя, путешественника и полярника Владимира Марковича Санина вошли повести «Семьдесят два градуса ниже нуля» (экранизирована в 1976 году, в главных ролях - Николай Крючков, Александр Абдулов, Михаил Кононов и др.) и «За тех, кто в дрейфе», действие которых основано на подлинных драматических событиях, развернувшихся на полярных станциях в Антарктиде и Арктике.
.Как и все другие произведения Павла Филипповича Нилина — автора замечательных повестей «Жестокость» и «Испытательный срок», рассказы эти отличает яркость и глубина характеров, образный, полный юмора и живых интонаций язык. Многие из них, в частности «Впервые замужем» (в главных ролях: Евгения Глушенко, Валентина Теличкина, Игорь Старыгин; режиссер Иосиф Хейфиц), были экранизированы.
В сборник вошли сценарии и статьи известного российского кинодраматурга Владимира Валуцкого, в том числе сценарии к фильмам «Начальник Чукотки», «Ярославна, королева Франции», «Зимняя вишня» и др.
Михаил Михайлович Зощенко (1894–1958) занимает свое особое место в советской литературе как непревзойденный рассказчик, создавший комический образ героя-обывателя, героя-мещанина с острым сатирическим звучанием. И не случайно его правдивые произведения оценивались часто партийными кругами как «клевета на советскую действительность». В книгу включены цикл сатирических новелл «Голубая книга», комедии «Преступление и наказание» и «Свадьба», по которым снят популярный кинофильм «Не может быть!» (режиссер Л.