Парни из Островецких лесов - [33]

— Ну что, дашь? — на этот раз со злостью спросил Клен.

За это могло здорово влететь от Сашки. Стальной на продолжительное время задумался, затем решился окончательно:

— Зеленый, иди сюда…

Тот, увидев поданную бутылку, опешил:

— Что это?

— Ты хочешь пить?

— Да, но не это. — Он огляделся вокруг.

— Пей! Это от жажды очень помогает! — с видом знатока кивал головой Стальной.

Зеленый взял бутылку и двинулся вперед.

Пополудни Сашка наконец решил объявить привал в густо заросшем лесу. Партизаны уже далеко отошли от Илжи.

Подводы остановились на краю поляны. Люди с наслаждением садились на разогретый песок. Только теперь можно было поделиться с товарищами всеми впечатлениями от операции.

Полуденный зной уже прошел, и партизаны испытывали удовольствие от дуновения ветра. Командиры собрались обсудить, как спрятать добытые трофеи. Решили перебрать их и укрыть по крайней мере в нескольких местах. Но в первую очередь надо было восполнить недостатки снаряжения отрядов.

Приказ об отдыхе улучшил настроение. Люди сняли рубашки и обувь, чтобы дать отдых спинам и усталым ногам. Выставленный караул обеспечивал безопасность. Посыпались воспоминания о недавней операции, раздался первый громкий смех, кто-то попробовал запеть.

Отряды отдыхали.

Ничто не говорило о тревоге, но одиночный, неожиданный винтовочный выстрел поднял всех на ноги. Стреляли где-то неподалеку от лагеря. И самым удивительным было то, что часовые не подавали знаков тревоги. Сашка немедленно послал людей выяснить, в чем дело.

Минуту спустя трое вышли из леса. Два партизана вели под руки Зеленого, который шел неуверенным шагом.

— Уснул, вражий сын… А во сне…

Вид Зеленого показался Сашке несколько подозрительным.

— Дыхни!

Зеленый сжался и втянул голову в плечи.

— Дыхни!

Причину такого крепкого сна Зеленого Сашка определил быстро.

— Ничего себе! Под суд пойдешь! — сказал он твердо.

Клен беспокойно завертелся на месте. Он не думал, что дело примет такой оборот.

— Командир! — он смело выступил вперед. — Тут есть и моя вина.

Сашка терпеливо до конца выслушал Клена. Суровое выражение постепенно сошло с его лица.

— Ну хорошо, хорошо, — махнул он рукой, затем на минуту задумался, поглаживая рукой бороду. — А водка где, на подводах?

— На подводах!

— Везите ее сюда!

Партизаны бросились к телегам.

Все говорило о том, что Сашка сменил гнев на милость, если, сам приказал привезти водку. Зеленый уже не мог быть наказан.

— Подводы с водкой к командиру! — крикнул Клен, обрадованный таким исходом дела.

Две телеги остановились перед Сашкой.

— Снимите эти ящики!

Партизаны сняли ящики и поставили их в ряд.

— Открывайте!

Крышки поддавались с трудом. Внутри показались ровные ряды бутылок, в которых весело колыхалась прозрачная жидкость.

Сашка медленным безразличным движением вынул бутылку и ударил ею о дерево. За первой последовали остальные. Звенело разбиваемое стекло, в воздухе стоял запах алкоголя. Водка впитывалась в горячий песок.

Через час отряды продолжали свой путь.

В отряде Олека

Василь оторвал кусочек бумаги, насыпал табаку, скрутил толстую самокрутку и зажал ее в зубах. На ее конце взвился клуб дыма и огня. Василь пальцем сбил черную, обгоревшую бумагу, затоптал ногой упавшие на землю искры и взглянул на Юрека.

— Ну что, сынок, грустно тебе?

Юрек уже привык к тому, что этот пожилой человек всегда отгадывал его мысли. Действительно, он думал сейчас о своих, хотя и этих людей, с которыми он провел последнее время, нельзя было назвать чужими.

После операции в Илже, на перегруппировке в Максимилианове, приказом командования Юрек был направлен во вновь созданный отряд лейтенанта Олека.

Олек в партизанах был давно, воевал в отряде Сашки и был выдвинут командиром другого отряда. Кряжистый, среднего роста, с быстрым взглядом светлых глаз, он мог моментально оценить ситуацию и так же быстро принять соответствующее решение. Он казался суровым человеком, но слегка курносый нос выдавал веселый характер. Сашка умел разбираться в людях, он и в этот раз не ошибся.

Здзих был направлен в спецгруппу. Откровенно говоря, он хотел остаться у Горца, но неожиданно в отряде появился его отец — Быстрый, которому стало небезопасно оставаться в Островце. Здзих не хотел быть в одном отряде с отцом, и не потому, что у него было мало сыновьего уважения и привязанности к отцу. Причины были как раз противоположные.

— Незачем, папа, — решил он. — Вместе нам будет трудно. Я на тебя буду оглядываться, ты на меня, какая это будет война…

С ним согласились. Здзих сердечно попрощался с отцом, который вместе с отрядом Горца ушел в Сташовске на встречу с отрядами Батальонов Хлопских, а сам пошел в отряд Кена, который стал командиром спецгруппы. С Юреком они обменялись сердечным и сильным рукопожатием.

Сначала Юрек чувствовал себя как-то неловко среди незнакомых людей. Он с удивлением отмечал, как эта неловкость растворялась в сердечной теплоте непосредственных отношений. Уже несколько дней спустя ему казалось, что он знает всех очень давно. Эти люди обладали удивительным даром вызывать к себе симпатию. Их грубость была нарочитой, внешней. Они размягчались при самом Легком воспоминании о родных, а грустные мелодии песен вызывали на их лицах отпечаток тоски и раздумья.