Парни из Островецких лесов - [15]

Они спали в одной комнате. Но сон не идет, если рядом есть кто-то, с кем можно поделиться мыслями, кому можно довериться. Погасив свет, оба некоторое время лежали молча. Здзих заложил руки за голову и всматривался в темноту комнаты. Беспокойные мысли, еще не оформившиеся, но уже требующие воплощения, гнали одна другую.

Богусь лежал на боку, не видя Здзиха, но ощущая его присутствие.

— Богусь, ты спишь? — спросил Здзих.

— Нет, а что?

— Да я вот все думаю, хорошее дело мы делаем, это верно, но это еще не то…

— Партизанить, что ли?

— Ну вот мы тут лежим под крышей, в постелях. Тихо, тепло, спокойно. Но это не для меня…

Какое-то насекомое влетело через открытую форточку в комнату, жужжа и стукаясь о стены. Запахло открытым, далеким простором, лесом. Оба вслушивались в это жужжание, представляя себе совсем другую картину.

Вот они в лесу. На поляне, пахнущей смолой и земляникой, горит костер. Рыжее пламя колеблется при каждом дуновении ветерка, обдает теплом лица, мужественные, твердые, закаленные. Глаза смотрят на беспокойный танец огня. Руки сжимают оружие. Вокруг глубокая темная ночь. За деревьями — часовые. Они стерегут покой этого костра. Над костром висит большой, покрытый сажей котел. Когда открывают крышку, из него вырывается пар, а в ноздри бьет аппетитный запах. Кто-то на губной гармонике наигрывает трогательную и родную мелодию.

Трещат догорающие бревна, дым скручивает молодые листочки дуба, поднимается вверх, к небу, усыпанному звездами. Иногда ветер прошелестит листьями деревьев, закачает их вершины и стихнет. Лес спит, птицы проснутся только на рассвете…

— Здзих…

— Чего?

— Ты уже бреешься?

Здзих неуверенно провел пальцами по бороде:

— А ты почему спрашиваешь?

— Так ты ж знаешь, что это за партизан без бороды…

— Борода не важна! Придет время, сама вырастет. Оружие важно, вот что!

— Оружие?

— Конечно!

Богусь соскочил с постели и отошел в угол комнаты. Здзих с удивлением смотрел в его сторону.

— Ты чего там?

Богусь подошел, сел рядом.

— На, посмотри… — Он всунул ему в руку какой-то предмет.

— Наган! — воскликнул Здзих.

Он повертел револьвер во все стороны, пощупал, погладил.

— А патроны у тебя есть?

Богусь разжал левую ладонь: на ней лежали три патрона к нагану.

— Замечательный! — произнес Здзих. — Хотел бы я иметь такой! Может, в конце концов…

Вдруг в голову ему пришла мысль.

— Богусь, одолжи мне его! На один день. Честное слово, отдам.

— Оружие не одалживают, — ответил тот серьезно. — Зачем оно тебе?

— Я хочу с Юреком, понимаешь, веркшуц? У него такой вальтер!

— Вот оно что…

— Одолжишь?

— Одолжить не одолжу. Я уже сказал. Самое большее — могу его дать!

— Как это, навсегда?

— Навсегда!

Здзих не мог поверить. Он схватил Богуся за руку, сжал ее, потряс несколько раз, наконец обнял друга.

— Бо… Богусь, — шептал он возбужденно. — Ты даже не знаешь, ты не представляешь себе… я этого никогда не забуду. Помни, Богусь, я теперь с тобой… навсегда… навсегда.

Он еще раз положил наган на ладонь, присматриваясь к нему теперь по-другому, как к своему. Проводил пальцами по рукоятке, поворачивал барабан, гладил мушку, легко, осторожно нажимал на спусковой крючок.

— Прекрасный!

— Но не за так! — поставил теперь свои условия Богусь.

— Дам все, что захочешь.

— Нет, я ничего не хочу, но только за тем вальтером поохотимся вместе. Согласен?

— Втроем с одним? — Здзих показал на наган.

— Это не твоя забота…

Богусь снова подошел к своему мешку и вытащил оттуда браунинг.

— Видишь? Семизарядный!

— Ну и ну! — покачал головой Здзих. — Да у тебя целый арсенал.

— Старикам ничего не говори! Связным не положено ездить с оружием. Может, это и верно. Если схватят, то пропал. Ну так как?

— Договорились, пойдем втроем. Ты, я и Юрек.

— Только когда? Послезавтра я ухожу.

Здзих задумался.

— Хорошо, может быть, завтра, в воскресенье.

Утром Богусь проснулся первым. Взглянул на свой мешок, опасаясь, что ночные поиски в нем раскрыли то, что он хотел бы укрыть. Он подошел к спящему товарищу и несколько минут всматривался в его лицо.

Здзих спал крепко, тяжело сопел носом, левая рука лежала на одеяле, правая была засунута под подушку.

Богусь улыбнулся, провел ладонью по его руке, нащупал судорожно сжатые пальцы, попробовал вытащить из них твердый металлический предмет. Брови Здзиха грозно насупились, он заморгал и несколько секунд неподвижно всматривался в лицо Богуся. Затем улыбнулся, широко зевнул.

— Не так легко, — пробормотал он. — Я сплю, но чую.

— Вставай. Уже и так поздно.

Пока Тетка готовила нехитрый завтрак, Здзих и Богусь заглянули к Юреку, вызвали его во двор.

— У тебя нет охоты совершить налет?

Юрек потер ладонью лоб.

— А что вы надумали? — спросил он деловито.

— Ну тот вальтер, помнишь?.. — объяснил Здзих, Юрек покрутил головой.

— Не везет нам с ним.

— Попробуем втроем, — ободрил Богусь.

— Попробовать можно…

— И нужно, — твердо произнес Здзих.

Место выбрали на дороге в Ченсточицы, около поворота. Здзих с Богусем все дообеденное время провели в приготовлениях. Разбирали и собирали оружие, чистили каждую деталь. Юрек заглянул к ним раньше условленного часа.

— Пошли, подождем там, — торопил он их.

Причиной такой нетерпеливости было желание поскорее опробовать пистолет, полученный на сегодняшнюю операцию от Богуся, который располагал таким складом оружия, который им и не снился.