Парламентская Фронда: Франция, 1643–1653 - [9]
что же Королевский совет, который продолжает действовать при особе монарха, разъезжая вместе с ним по стране? Казалось бы, теперь-то он может освободить себя от исполнения судебной функции? Так оно и должно было быть по нашей логике разделения властей — но не по логике того времени, поскольку никому просто не приходило в голову, что совет при особе монарха может не судить. И он продолжает судить — а это значит, что возникают споры о компетенции: какие дела рассматривать в Королевском совете, какие — в Парижском парламенте или других верховных палатах. Королевский совет, например, приказывает забрать интересующее его дело из ведения парламента (т. н. «эвокация»), парламент возражает — такого рода конфликты были постоянным явлением, и только Людовик XIV навел в этом деле некоторый порядок.
А раз Королевский совет одновременно занимается и политическими делами, и судом по разным частным спорам — в его недрах вновь возникает потребность в специализации. В конце XV в. отпочковалась новая судебная палата — Большой Совет (Grand Conseil). От ранее выделившихся палат, которые все возглавлялись первыми президентами и президентами, сносясь с монархом через «коронных магистратов», он отличался своей структурой: вплоть до 1690 г. Большой Совет не имел первого президента, его главой был непосредственно канцлер Франции. К тому же, он довольно долго «кочевал» вместе с двором и только при Генрихе III (1574–1589) осел в Париже. Это повлияло на его политическую позицию: из всех верховных палат Большой Совет был самой склонной к послушанию правительству, что сказалось и в годы Фронды.
Появление Большого Совета стимулировалось еще и тем, что в XV — начале XVI в. в ряде французских земель — прежде всего в тех, где были провинциальные Штаты — оформились свои парламенты, счетные и налоговые палаты, по отношению к которым парижские верховные суды, в чьих округах осталось, правда, более половины Франции, имели лишь моральный авторитет старшинства. Ни одного дела забрать к себе или принять на апелляцию, скажем, из Тулузского или Бордосского парламента Парижский парламент не имел права: провинциальные коллеги были ему не подотчетны. Отличие Большого Совета состояло в том, что его полномочия, как и у Королевского совета, распространялись на всю Францию. Но он не обладал таким авторитетом древности, как старые верховные палаты, на которые ориентировались провинциальные суды низшего ранга, а потому сравниться с ними по влиятельности не мог. Все же он приобрел некоторую специализацию: в нем обычно рассматривались споры, связанные с обладанием церковными бенефициями.
Главное же — и после выделения Большого Совета совет при монархе по-прежнему продолжает судить. В Королевском совете выделяется (но уже не обособляется) большая судебная секция, где докладывают дела королевские докладчики (рекетмейстеры — maîtres des requêtes), которые и сами, как коллегия, составляют особый судебный трибунал, но с апелляцией уже не к Королевскому совету, а к Парижскому парламенту, членами которого эти докладчики считаются — ситуация весьма запутанная. Для советников парламента переход в группу королевских докладчиков (численность которых выросла с 8 в конце XV в. до 70 в 1642 г.) означал приближение к рычагам административного управления: они считались помощниками канцлера как главы всей юстиции и их часто посылали в провинцию со специальными правительственными поручениями. Они могли выступать как инициаторы эвокации судебных дел из парламента в свой трибунал или в судебную секцию Королевского совета и в то же время, юридически оставаясь членами парламента, могли при покушении на их корпоративные интересы обращаться к нему с просьбой о защите, что и произошло в самом начале Фронды.
На местах существовала та же нераздельность судебной и управленческой функции. Основными судебно-административными подразделениями были бальяжи или сенешальства (их было около сотни), сами делившиеся на еще более мелкие подразделения (превотства, шателлении, виконтства и т. п.). В рамках бальяжей проходили выборы в Генеральные Штаты, редактировались сборники обычного права (кутюмы), осуществлялся полицейский надзор — и в то же время имелись бальяжные (а ниже их — превотальные) судебные трибуналы, судившие с апелляцией к соответствующему парламенту. В 1552 г. в большей части бальяжей были созданы президиальные суды, судившие в последней инстанции все гражданские дела, где оценка спорного имущества не превышала определенный максимум.
В финансовом ведомстве существовали свои подразделения, не совпадавшие с судебно-административными. Если домениальные доходы вначале собирались в рамках бальяжей, то сбором прямых и косвенных налогов ведали элю (élus), распоряжавшиеся в элекциях (élections), на которые была разделена большая часть Франции, за исключением некоторых «земель Штатов», обладавших собственной налоговой администрацией. Слово «элю» означает «выборные», и при своем появлении в середине XIV в. они были действительно выборными агентами вотировавших налоги Генеральных Штатов, но очень скоро превратились в королевских назначенцев, сохранив старое имя. К XVI в. элю не были единоличными хозяевами в своих элекциях: их было по крайней мере два, и это число возрастало, а в 1578 г. их коллективы пополнились должностями первого президента и «коронных магистратов» и стали действовать как судебные трибуналы — они уже не только собирали талью и косвенные налоги (акцизы, «эд» aides), но и судили в первой инстанции, с апелляцией в свою Налоговую палату споры по вопросам обложения этими налогами. Аналогичный путь развития прошли «гренетье», взимавшие в особых «соляных округах» (greniers à sel) специальный соляной сбор габель: их коллегии тоже к концу XVI в. превратились в судебные трибуналы.
