Парк Пермского периода - [27]
On the last day I took her where the wild roses grow
And she lay on the bank, the wind light as a thief.
And I kissed her goodbye, said, «All beauty must die»
And lent down and planted a rose between her teeth…[5]
Песня как нельзя лучше соответствовала моменту. Я покосился на цветущий шиповник, почесал исцарапанные руки, с завистью покосился на кабанскую косуху и вздохнул:
— Пошли домой.
— Ко мне? — встрепенулся Серега.
— Ну не ко мне же…
Кряхтя и охая, мы разогнули ноги, подняли наш мини-байк и покатили его вдоль трамвайных путей.
— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? — вдруг спросил меня Серега.
— Нет, — ворчливо отозвался я.
— Он никогда не скажет тебе: «Дорогой, знаешь, у нас с тобой скоро будет маленький „харлейчик“!»
Мы шли по улице и хохотали самым неприличным образом.
Дни шли своим чередом. Прошла, наверное, целая неделя со времени нашего безумного мотопробега. Серега занял денег, съездил до Башкортостана, вызволил из автомастерской реанимированный «Урал» и безо всяких эксцессов доехал на нем до Перми, где возвратил приятелю. На мой вопрос, какой была дорога, Кабанчик проворчал что-то невразумительное, стащил ботинки, не переодеваясь повалился на кровать и отвернулся к стене. Я все понял без слов. Тому, кто посидел за рулем такого чуда, как наш волшебный байк, любая поездка на «Урале» или еще на чем-нибудь подобном причиняет почти физическую боль. Тот, кто летал, не сможет ползать. Я не стал его тревожить — без того забот хватало.
Ближе к следующим выходным в наш институт вдруг завалился Баев, приволок большой балык копченой стерляди, такую же большую банку темного отборного лесного меда и ящик водки. Он приехал в Пермь по делам, на собственной машине, а я, как оказалось, оставил ему во время достопамятного кутежа свой адрес. Впрочем, все от этого только выиграли — институту вновь в который раз задерживали зарплату, и мы сидели без еды. Выпить все за раз нам так и так не удалось бы, я позвонил Денисычу и Кабану, и пару дней мы медленно и очень пристойно кутили в обществе друзей и избранных сотрудников, размышляя о природе, о поэзии, о мотоциклах и о бренности всего сущего. Мы с Кабаном старались говорить поменьше, опасаясь ненароком обмолвиться — мало ли, как оно там в Башкирии отзовется… Фил был посвящен в подробности нашего с Серегой путешествия, но тоже молчал.
Вопрос неожиданно поднял сам Баев.
— А знаете, парни, — вдруг сказал он, зажевав очередную рюмку водки тоненьким прозрачным ломтем балыка, — я вот одного взять в толк не могу. Вы тот остров помните?
— Какой остров?
— Да остров же! Посереди реки. Ну, помнишь, ты еще меня туда потащил среди ночи ракушек смотреть?
Баев смотрел мне в глаза. Я покивал.
— Помню. А что?
— Ездил я туда. Уже потом, на прошлой неделе.
— И что там?
— Ничего там. Нет его.
— То есть как это нет? — опешил я. — Вода прибыла?
— Да нет, не прибыла. Обычная вода, даже немного спала. Последние же две недели жарко было, страсть, вот Белая и обмелела. Скалы, ивы — все на месте. А островка того нет, как будто его и вовсе не было. Я даже сперва подумал, что мы не на то место попали. Потом смотрю — костер, бутылки… То самое, факт. А островка нет.
— Может, его увезли? — предположил я. — Подогнали экскаватор (там же мелко), подогнали и сгрузили все на щебень…
— Да не похоже. Колея бы осталась. Не знаете, чего там?
Мы помотали головами. Кабанчик мрачно разлил остатки водки. Баев пить отказался и вскоре ушел спать на мою кровать, а мы остались.
— Я там был, — сказал Кабан уже после его ухода. — Потом, когда за мотоциклом ездил. Думал, вдруг получится второй «харлей» наколдовать… И ничего не нашел. Тоже подумал, что вода прибыла. Все камни на берегу перебрал, две бутылки водки выпил… Без толку.
Он махнул рукой, залпом опрокинул свой стакан и потянулся за закуской.
— Слушай, — вдруг обернулся ко мне Денисов.
— Да?
— А ты сам-то что об этом думаешь? Я пожал плечами.
— Ничего не думаю. Не знаю. Если рассуждать логично, мы нашли какую-то штуковину, какую-то субстанцию, которая способна принимать любую форму, управляемую э-э-э… ну, скажем, силой мысли. Биотоками или еще чем-то подобным. Здесь на молекулярном уровне изменения, а может, даже и на атомарном. Я понятия не имею, что это и откуда оно там. — Я выпил рюмку и поежился. — Знаешь, Фил, — признался я, — честно говоря, сейчас мне немного даже страшно об этом говорить. Тогда как-то пофиг было, а сейчас вспомню — и не по себе становится.
— Почему же ее раньше никто не нашел?
— Находили, наверное. Только я, когда попробовал тот булыган во что-то превратить, у меня ничего не получилось. Да и у Сереги тоже не сразу вышло, только когда он хорошенько надрался, все завертелось… Там еще что-нибудь осталось?
— Есть еще…
— Разливай.
— Эх, жаль меня с вами не было! — посетовал Фил. — Ну хорошо. Допустим, что ты прав. А островок-то куда подевался?
— Да понятия не имею.
Задребезжал дверной звонок. Мы переглянулись, потом одновременно посмотрели на часы. Стрелки помаленьку подбирались к часу ночи.
