Парижский шлейф - [67]

– Нет, не надо, – до Насти наконец дошло, кто это был, и она опять занервничала. – Стасом?! А как он выглядел? Высокий блондин?

– Точно! – непонятно чему обрадовалась мама. – И…

– Что-то на словах передавал? – нетерпеливо прервала ее Настя.

– Сказал, что тебе надо возвращаться, – вздохнула мама, – ты же знаешь, и я так считаю.

– Знаю, мама. И все?

– Да, вот еще, – она зашуршала какими-то бумажками, – оставил свой номер телефона. Просил по возможности позвонить.

– Диктуй! – Настя нашарила на столе ручку и лист бумаги.

Она битых тридцать минут вертела в руках листок с номером телефона Стаса и размышляла, как быть. Вряд ли он пришел к ее родителям по приказу хозяина: давно мог бы это еделать. Зачем было ждать несколько лет? Но что побудило так неосторожно – за ним же могли следить – раскрывать ее адрес? И если она позвонит, а его телефон прослушивается, номер в Париже тут же вычислят. Хотя за себя она не боялась – уже приняла критическую дозу страхов, которых вполне могло бы хватить на несколько жизней. Чувство это давным-давно затупилось. Да и в жестоких условиях клуба, до отказа набитого амбициозными ничтожествами в лице стриптизеров, она научилась за себя постоять. Единственное, что сейчас останавливало, – это последствия, которыми ее звонок мог обернуться для родителей.

Настя помедлила еще, взвесив все «за» и «против», а потом решительно взяла в руки трубку и набрала номер Стаса. Ответили сразу же – после первого гудка.

– Алло? – Голос прозвучал тихо, но Настя сразу его узнала. Ярко, даже слишком, всплыли перед внутренним взором события трехлетней давности, воспоминания о которых никуда не делись, а жуткой, заплывшей гноем занозой засели в мозгу.

– Добрый день, – произнесла она в ответ чуть ли не шепотом.

– Настенька?! – Чего она не ожидала, так это столь бурной реакции. – Солнышко! Умница! Ты позвонила! Как ты живешь?

– Живу, – Настя пожала плечами и автоматически спросила: – А ты?

– Я в порядке! – радостно сообщил Стае, его голос просто-таки звенел от безудержного возбуждения. – И так счастлив, что ты нашлась!

– А ты долго искал? – осторожно спросила она.

– Нет, – Стае вздохнул, – заехал к твоим родителям пару месяцев назад. А до этого и не пытался.

– Почему? – Настя, как ни старалась, не могла дать никаких разумных объяснений внезапному появлению Стаса.

– Боялся вывести на тебя… – он замолчал.

– А теперь уже не боишься? – помимо воли слова прозвучали грубо.

– Теперь некого, – Стае сделал долгую паузу и отчетливо, словно диктор, произнес: – Сергей Сергеевич повесился в тюремной камере три месяца назад.

– Неужели правосудие?! – Настя усмехнулась, не веря, что такое возможно.

– Да нет – недооцененные конкуренты, – пробормотал Стае.

– Ну-ну, значит, за три года в Москве ничего не изменилось. А ты теперь где?

– Пока что нигде, занимался продажей дома.

– Того самого? – Да.

На этом слова иссякли. Насте был неприятен и сам Стае, и этот бесцельный разговор – слишком неоднозначно раскрывалось в нем ее прошлое.

– Ты вернешься? – Стае первым нарушил тишину.

– А зачем? – ответила она вопросом на вопрос.

– Я тебя жду. Все это время ждал, – Стае запнулся. – Если тебе сложно самой, я прилечу в Париж. И мы вместе…

– Ну, – Настя поняла, что он хотел сказать, и болезненно ощутила, что не желает ничего подобного, – не знаю, перезвоню.

Она не стала дожидаться его возражений или просьб договориться обо всем прямо сейчас: просто повесила трубку. На часах было восемь вечера. Настя быстро встала из-за стола, в раздражении сорвала со спинки стула сумку и отправилась на работу.

Всю дорогу по петляющим улочкам от крошечной квартирки до клуба в голове девушки настойчиво пульсировало одно-единственное слово: «Зачем?» Зачем возвращаться в Москву? Этот город для нее печален и мертв: ни друзей, ни близких (родственники со звериным оскалом не в счет), ни надежд. Но и в Париже оставаться теперь вроде бы незачем. Каждый день разгребать авгиевы конюшни – сходить с ума от одиночества, глушить пустоту видениями и звучащими в голове стихами? Зачем? Три года в Париже были лишь ожиданием, заточением на задворках старинных улиц. Рано или поздно это должно было закончиться. Значит, время пришло.

Настя не стала увольняться сразу – еще целый месяц она ходила на работу в клуб: драила, мыла, убирала. Точнее, создавала видимость. А на самом деле при каждом удобном случае пробиралась в административный блок и делала копии со всех документов, договоров, счетов, которые казались ей важными или полезными. Благо за давно намозолившей всем глаза уборщицей никто не следил – привыкли к ее вездесущему форменному платью, порядком поизносившемуся за пару прошедших лет.

Мысли теперь постоянно вертелись вокруг возвращения в Москву: Настя окончательно и бесповоротно приняла решение открыть клуб мужского стриптиза для богатых женщин. Этот проект отвечал всем ее потребностям и мечтам: создать мир, где мужчина однозначно и беспрекословно будет подчиняться женщине, где она сама, хозяйка положения, установит собственные правила и условия бытия. Хватит уже жить по законам других.

Через месяц она наконец решилась и набрала номер Стаса. То ли от неожиданности, то ли от счастья он на целую минуту потерял дар речи – Настя сидела с прижатой к уху трубкой и раздраженно ждала, когда же он заговорит. А на следующий день Стае прибыл утренним самолетом в аэропорт Шарль де Голль. Видимо, заранее подготовился к поездке – откуда в мужчинах такая самоуверенность? – и лишь сидел ждал ее звонка.