Парижские тайны царской охранки - [13]

Предложения Зволянского были удовлетворены с молниеносной быстротой: уже 9 октября 1886 года, всего через три дня после представления доклада Зволянского. Дурново пишет Рачковскому, что «ввиду успешной деятельности парижской агентуры, особенно проявившейся в обнаружении посредством искусных агентурных действий местопребывания Макаревского, разрешено: 1) Уплатить долг Рачковского в 3000 франков безвозмездно, 2) Выдать Л. (несомненно Ландезену. — В. А.) 900 франков на устройство квартиры, 3) Отпускать с 1 ноября на агентурные расходы ежемесячно по 3000 франков вместо 2000 франков, 4) Выдать единовременно на экстраординарные расходы 3000 франков».

В этом письме Дурново очень озабочен сохранением в целости Л. (Ландезена) в связи с вопросом об ассигновании последнему 250 франков ежемесячно на ссуды товарищам. Дурново пишет Рачковскому: «Не могут ли безвозвратные траты Л. такой суммы возбудить какие-либо подозрения у эмигрантов и скомпрометировать его положение, едва восстановленное путем сложных комбинаций с Вашей стороны, и не будет ли осторожнее с Вашей стороны ограничить эти ссуды суммой, не превышающей 100 франков, которые Вы можете ему выдавать из увеличенной ныне агентурной суммы».

Парижские дела не отнимали всего времени у Рачковского, он усилено «работал» в своих «провинциях» и прежде всего в Швейцарии. Здесь внимание его было сосредоточено главным образом на народовольческой типографии в Женеве, которая, по его мнению, «составляла до сих пор главную основу революционной деятельности заграничного дела «Народной воли» и которую поэтому он решил уничтожить. Рачковским был детально разработан план этого разбойного предприятия, и его верные помощники Гурин, Милевский, Бинт, какой-то швейцарский гражданин «в ночь с 20-го на 21-е ноября 1886 года привели этот план в исполнение». Женевская народовольческая типография была разгромлена начисто; налетчиками было истреблено: шесть листов (по 1000 экземпляров каждый) готовившейся к выходу пятой книжки «Вестника Народной воли», календарь «Народной воли», третья и четвертая части второй книжки «Вестника», сочинение Герцена, брошюры Л. Тихомирова — «На родине», «Набат» и другие издания «Народной воли» — всего до 6000 экземпляров; кроме того был рассыпан текущий набор журналиста и разбросано по улицам Женевы около шести пудов шрифта.

Директор Департамента полиции П. Н. Дурново был чрезвычайно горд этой победой над заграничной крамолой, министр внутренних дел граф Толстой тоже был чрезвычайно доволен и счел своим верноподданническим долгом доложить о подвиге Рачковского и его сотрудников царю. 6 декабря 1886 года Рачковскому было сообщено, что Высочайше ему пожалован орден Св. Анны 3-й степени, а сам он произведен в чин губернского секретаря. Дворянину Владиславу Милевскому пожалован чин коллежского регистратора, кроме того товарищ министра внутренних дел, «признавая деятельность парижской агентуры заслуживающей полного одобрения и поощрения», назначил большие денежные награды всем служащим агентуры, а именно: Рачковскому 5000 франков, сотруднику в Женеве (Гурину. — В. А.) 3000 франков, Милевскому 1500 франков, Бинту 1500 франков, сотруднику Л. (несомненно Ландеэену) 500 франков, Бар-лэ 500 франков и филерам — Риану, которого Рачковский аттестует как «единственного, к сожалению, способного и в высшей степени добросовестного агента французской организации», 500 франков, Продеусу, Козину и Петрову по 300 франков, Мельцеру 250 франков, Росси, Амали и Лазару по 200 франков…

Народовольческая типография в Женеве скоро возродилась, но Рачковский задумал произвести на нее новый налет и уничтожить дотла и отпечатанные листы, и книги, и все шрифты. В набеге участвовали «французский» гражданин Бинт, «швейцарский гражданин» (тот же, что и в первый раз) и наблюдательный агент. За новый подвиг Бинт получил 500 франков и золотую медаль на Станиславской ленте, а «швейцарский гражданин» всего лишь 600 франков.

Эти «героические» выступления Рачковского не убивали в нем все ж и «политика».

Небезынтересно отметить, например, что еще в 1886 году Рачковский, донося Департаменту о скором приезде в Петербург генерального парижского консула Карцева, который должен был между прочим ходатайствовать о награждении некоторых человек парижской префектуры с префектом Гроньоном во главе, поддерживает это ходатайство следующим образом: «при успешности названного ходатайства наши политические отношения с местной префектурой как первенствующим полицейским учреждением в Париже несомненно должны стать на вполне прочные основания, укрепившиеся не без помощи г-на Гроньона и его подчиненных, а также стать основой пользования их прямыми (хотя конечно негласными) услугами во всех потребных случаях».

Вообще положение Рачковского настолько укрепилось, что в 1887 году 7 марта Дурново сам предлагает Рачковскому не возобновлять контракта с Барлз, а взять организацию с внешней агентурой вполне в свои руки.

Отвечая на это предложение, Рачковский сообщает Дурново, что Барлэ уже три года фактически устранен от агентурного дела, но что удаляя его совершенно, необходимо во избежание различных неприятностей назначить ему пенсию в 3000 франков в год; большинство же агентов Барлэ Рачковский предлагает отпустить за полной их негодностью. После этой реформы «парижская внешняя агентура принимает следующий вид: заведующий наружной агентурой — коллежский регистратор Милевский, четыре русских агента — Продеус, Козин, Петров и Мельцер с прежним содержанием, четыре французских агента с содержанием — Риань и Бинт по 400 франков, Дюгэ, Дов по 250 франков; пенсия Барлэ, расходы французских агентов, консьерж в доме Юрьевской — все эти издержки, говорит Рачковский, не будут превышать 1500 франков в месяц».