Парижские бульвары - [26]

Я затравленно озиралась по сторонам. На наше счастье, мы оказались чуть в отдалении от места избиения, нас отделяла от него низкая шеренга самшитовых кустов. Среди ветвей мелькнуло что-то светлое, похожее на камзол…

– За нами следят! – в ужасе прошептала женщина, сжимая мою руку.

Я не слушала ее. Не помня себя, я бросилась навстречу человеку, чья одежда только что мелькнула в кустах:

– Ради Бога, сударь, ради всего святого! Защитите нас! Мы женщины, и мы беззащитны. У вас есть шпага…

Испытывая жестокое разочарование, я остановилась. Незнакомец оказался седовласым стариком лет под семьдесят. Старый аристократ, явившийся на зов своего христианнейшего короля…

– Бегите отсюда! – прохрипел он, тряся подбородком. – Разве вы не видите, что за мной гонятся? Их целая рота!

Женщина вскрикнула не своим голосом. Помертвев от ужаса, я увидела, как мелькают из-за кустов куртки санкюлотов – мелькают в десяти шагах от нас…

– Прячьтесь! – крикнул старый аристократ, жестом последнего отчаяния выхватывая шпагу.

Я увлекла свою спутницу в гущу деревьев – не сомневаясь, впрочем, что нас заметили. Меня колотила дрожь. Ну, сказала я себе, если я переживу этот день, то уже никогда не умру…

Толстый ствол дуба был плохим убежищем. Оставалось одно – стрелять… И следить, чтобы не застрелили тебя.

Лихорадочно доставая пороховницу и мешочек с пулями, я спросила у женщины:

– У вас есть оружие?

– О Боже! Откуда?

– Скажите лучше, откуда вы взялись, такая беспомощная!

Ватага окружила старика, кажется, заставляла его кричать «Да здравствует нация!» – он упорно отказывался… Вытянув вперед руки, я тщательно прицелилась. Их было трое, этих санкюлотов…

Выстрел прогремел в тот миг, когда старика проткнули со всех сторон шпагами. Я на мгновение зажмурилась. Когда я открыла глаза, то увидела корчащегося на земле санкюлота. Двое других бежали к нам.

Они неслись прямо на нас с обнаженными шпагами. Лезвия золотом сверкали на солнце. Смерть приближалась почти неотвратимо, в жарком августовском воздухе повеяло ледяным холодом… Мы сидели словно окаменелые и не могли сделать ни шагу для своего спасения.

Тысячную долю секунды я вглядывалась в лицо одного из санкюлотов. Оно все ближе, ближе… Я, кажется, уже чувствовала злобное дыхание врага, смрадное и зверское, видела налитые кровью глаза…

С чудовищным хладнокровием я мягко спустила курок, выстрелив прямо в это ужасное лицо.

И тогда наступила тишина.

Машинально спрятав пистолет, я бессильно упала на колени и, закрыв лицо руками, затряслась в беззвучных рыданиях. У меня больше не было сил для сопротивления. Я была согласна умереть и уже без содрогания, с немым ужасающим спокойствием смотрела, как приближается к нам обнаженное лезвие шпаги оставшегося в живых санкюлота. Смотрела и не обращала внимания на рыдания спутницы, вцепившейся мне в плечо. Все, пришел наш судный час…

Я не понимала, что произошло в эти сотые доли мгновения, пока санкюлот со шпагой достиг нас. Меня оглушил громкий вопль спутницы. Оглушил и привел в чувство… С душераздирающими рыданиями она бросилась к ногам мятежника, отчаянно цепляясь за его сапоги, ловила полы камзола и умоляла, умоляла…

Он отшвырнул ее ногами. Я как завороженная смотрела на лезвие шпаги. Оно сверкало на солнце как золотая молния. И с невыразимым облегчением я увидела, как шпага санкюлота медленно – о, очень медленно! – опускается… и уже почти не угрожает нам своей смертельной сталью.

Я больше ничего не хотела видеть. Воспользовавшись минутным замешательством или, быть может, даже милосердием санкюлота, сжалившегося над женщинами, – ведь не все же санкюлоты звери, в самом деле! – я вскочила на ноги и бросилась прочь от этого места.

Я мчалась вдоль аллеи, подгоняемая безумным ужасом погони и смерти, не видя дороги, падая, больно ударяясь о камни… Мне казалось, либо у меня за спиной выросли крылья, либо я сошла с ума, и все происходящее – плод моего больного воображения. Аллея была бесконечно, изнуряюще длинна, сердце выскакивало у меня из груди, кровь бешено стучала в висках.

Я выбежала из сада Тюильри на площадь Луи XV и тут так больно споткнулась о камень, что закричала и принуждена была остановиться.

6

Кровь заливала мою ногу. Я так бежала, что даже не заметила, как потеряла одну туфельку. За последние сутки я так много ходила, что ремешок на туфле совсем истерся. Ну, а сейчас, видимо, вовсе порвался…

Прихрамывая, я пересекла площадь. Сил бежать у меня уже не было. Во рту пересохло, губы жадно ловили горячий воздух… Я до ужаса хотела пить. Временами голова у меня кружилась так, что я думала, что вот-вот лишусь чувств.

Нужно было куда-то идти.

– Сударыня! – окликнул меня женский голос. – Сударыня, ради Бога!

Я остановилась, машинально нащупывая пистолет. Впрочем, шаги, раздавшиеся сзади, были так легки, что вряд ли представляли какую-то опасность.

Ко мне подбежала та самая темноволосая молодая женщина, которую я встретила в Тюильри и с которой пережила столько опасностей.

– Вы живы? – безучастно спросила я.

– О да! Он отпустил меня, этот мятежник…

– О, это очень мило с его стороны, – произнесла я с иронией. – Поздравляю вас. Вы и меня спасли…