Парижане и провинциалы - [13]

Даже привыкнув ничему не удивляться, г-жа Пелюш не смогла скрыть изумления, вызванного этим перевоплощением Мадлена. Нет, он не стал элегантным человеком, его внешность продолжала оставаться грубой; но он утратил то насмешливое расположение духа, жертвой которого обычно становилась хозяйка дома, и за все время обеда ни разу не допустил в отношении ее ни одной из тех странных выходок дурного вкуса, ни одной из тех пошлых двусмысленностей, на которые торговец игрушками прежде был так шедр и которые делали его поистине невыносимым.

Итак, время обеда превратилось для г-на Пелюша в целую цепь разочарований, а для г-жи Пелюш — в целую цепь сюрпризов.

И когда Мадлен, которому еще предстояло проделать восемнадцать льё, чтобы добраться до своего крова, простился со своими друзьями, не забыв заверить г-жу Пелюш, что ей еще предстоит отведать плоды его охоты, точно так же как она уже отведала плоды его рыбной ловли и садоводства, та с присущей ей простодушной бестактностью не смогла удержаться и не заметить мужу, что не следовало выдвигать нелепые доводы против намерений Мадлена, которым суждено было завершиться столь блестящим результатом.

Господин Пелюш ничего ей не ответил; пока служанка собирала со стола, он ходил взад и вперед по тесной комнате, испытывая страшное волнение и даже не давая себе труда скрыть его.

Вдруг, как бы уступая внезапному порыву, торговец цветами взял свою шляпу и впервые в жизни вышел из дома без определенной цели.

Он долго бродил по улицам Парижа либо следуя за толпой, либо останавливаясь, когда она замирала, — в общем, будто занимаясь бесцельным шатанием, за которое он столь презрительно осуждал художников и простаков, но на самом деле он был настолько поглощен своими мыслями, что в течение получаса простоял перед витриной гидравлических инструментов, хотя, разумеется, не мог проявить к ним столь большого интереса.

Это было первое серьезное развлечение г-на Пелюша. И мы увидим, к чему оно его привело.

V. ГЛАВА, В КОТОРОЙ МЫ УВИДИМ, КАК ГОСПОДИН ПЕЛЮШ, САМ ТОГО НЕ ВЕДАЯ, ГОТОВИТСЯ К ТЯЖЕЛЫМ ИСПЫТАНИЯМ

Вывели г-на Пелюша из этого состояния шутовские выходки какого-то мальчишки.

Возвращенный к реальностям этого мира, он понял всю нелепость своего положения, краска стыда пятнами выступила у него на скулах, и он бросился прочь, спрашивая себя, до чего может довести человека непривычное волнение.

Было одиннадцать часов вечера. Некоторые магазины уже закрыли свои витрины. Свет вывесок и рекламы стал постепенно бледнеть; экипажи, хотя и встречались реже, вместе с тем мчались гораздо быстрее, шум стихал: ночной Париж вступил в свою вторую фазу.

Хотя это был тот час, когда г-н Пелюш сам привык закрывать снабженные штырями ставни магазина «Королева цветов», он не чувствовал ни малейшего желания спать; прогулка, которую он совершил, правда, остудила его пылающий лоб, но, благодаря испытываемому цветочником ощущению блаженства, внушила ему лишь одно желание: продолжить это движение, которое так соответствовало возбужденному состоянию его души. Однако он смутно представлял себе то беспокойство, какое должны были испытывать в это время г-жа Пелюш, урожденная Крессонье, и мадемуазель Камилла, его дочь.

Никогда на своем супружеском веку г-н Пелюш не возвращался в столь поздний час.

Это соображение заставило его положить конец своим бесцельным странствиям, сориентироваться и попробовать отыскать путь домой.

Некоторое время он вел себя словно путешественник, заблудившийся в девственных лесах Америки и пытающийся определить дорогу по пучку травы, по стволу дерева, по утесу или скале необычного вида; некоторое время, повторяем, он пристально рассматривал двери и окна домов, считая постыдным для себя, выросшего в Париже, читать название улицы, на которой он находился, на услужливых табличках, установленных городскими властями в начале и конце улиц, чтобы облегчить маршрут провинциалам; не прибегая к столь унизительному для себя способу, он определил, что его беспорядочные скитания привели его в тот старый Париж, притоны которого стали тогда так широко известны благодаря знаменитому роману.

Этот роман был опубликован в «Газете дебатов». Однажды г-н Пелюш, услышав, что это лучшее парижское издание и по этой причине любимая газета короля Луи Филиппа, оставил «Конституционалиста» и подписался на «Газету дебатов». С той минуты г-н Пелюш, от своего имени и от имени своей семьи отвергавший всякое легкое чтение, тем не менее полагал себя обязанным сделать исключение для романа с продолжением, печатающегося в «органе нашего правительства», как он высокопарно и почтительно величал газету.

Поэтому, войдя в сумрачные улочки Сите и вновь ощутив влияние окружающего, г-н Пелюш стал думать меньше о Мадлене и больше о Поножовщике и Грамотее, так что мало-помалу насмешливая физиономия бывшего торговца игрушками перестала вставать в его воображении, уступив место знаменитым преступникам, описания криминальных подвигов которых скрашивали его досуг.

На каждом шагу он принимал фантастические тени, которые дрожащий свет газовых фонарей отбрасывал на стены, за силуэт бандита, готового поступить с ним, как с принцем Родольфом; холодный пот выступал у г-на Пелюша на лбу, и он чувствовал дрожь во всех членах.