Париж — всегда хорошая идея - [51]

Булонский лес, 22 июля 1974.

Отправляя снимок хорошенькой девушки в коробку, Розали задумчиво улыбнулась. Подруга юности Макса Марше? «Не всегда же я был стариком», — сказал как-то Макс.

Людям действительно свойственно забывать, что и старики когда-то были молодыми. Это так же трудно осознать, как и неизбежность собственной старости, которая скоро — во всяком случае скорее, чем нам кажется, — наступит. Только про давно знакомых нам людей мы, сквозь отпечаток, который годы наложили на душу и тело, притушив светившийся в глазах былой блеск, способны представить себе, какими они были прежде, или вдруг невзначай вспомнить вот такую чудесную мимолетную улыбку.

Розали внимательно осмотрелась вокруг, не осталось ли чего-нибудь еще на полу. Затем на всякий случай заглянула под кровать и обнаружила там связку листков, вот-вот готовых вывалиться из резинки, которая их держала. Она встала на четвереньки и вытащила их из-под кровати.

Оказалось, это старая рукопись, вернее, второй или третий экземпляр машинописного текста, на котором отпечатались синие буквы.

Розали поднялась с коленей, держа в руках пачку пожелтевших от времени листков. Она осторожно разгладила страницы, а затем бережно, стараясь не разорвать, сняла красную резинку.

Взглянув на титульный лист, она почувствовала, как у нее быстрее забилось сердце. В голове началась такая путаница, что она не знала, что и думать.

Некоторое время она просто сидела на деревянном полу спальни, озаренной солнечным светом, неподвижно глядя на бледно-голубые буквы на пожелтевшем листке бумаги.

На тонком листке стояло заглавие: «Синий тигр». А под заглавием — «Посвящается Р.».

20

Париж начинал ему нравиться. Гуляя по этим улочкам Сен-Жермена, которые, не в пример манхэттенским, вились, неожиданно сворачивая то влево, то вправо, проходя мимо бесчисленных магазинов и лавочек, кафе и бистро, чувствуешь, как в тебя вливается живительная сила. Все поражало пестротой и разнообразием, если не сказать — радостной возбужденностью, но главное — все это дышало жизнью. Да, в этот солнечный вторник Роберт Шерман, как никогда, чувствовал радость жизни.

Возможно, дело тут было в воодушевляющем разговоре, который произошел у него накануне с деканом английского факультета. Этот изящный господин небольшого роста, руки которого, казалось, были в непрерывном движении, дал ему понять, что он просто счастлив оттого, что Шерман прочитает у него курс лекций о Шекспире в качестве приглашенного профессора.

— После вашей публикации о «Сне в летнюю ночь» я вами просто ощарован, мистер Шерман, — сказал ему профессор Лепаж на своем забавном английском. — Non, non, не надо так скромно отмахиваться от этих слов, мсье. Мы все сгораем от нетерпения поскорее вас послюшать. Я надеюсь, вы согласитесь? — А заметив нерешительное выражение на его лице, добавил: — Не беспокойтесь, с жильем мы вам поможем.

Возможно, причина внезапного прилива энергии, который, как порыв свежего ветра, подхватил и понес Роберта, заключалась всего лишь в том, что он впервые после приезда в Париж как следует выспался. А возможно, он просто был покорен очарованием этого города, съездить в который, как говорила его мама, — всегда хорошая идея. Да, он был «ощарован» Парижем.

Довольно улыбаясь, Роберт спокойно и без спешки завтракал в уютном дворике отеля, устроившись с газетой в тенистом месте.

Кофе со сливками он выпил как живительный напиток. Багет с хрустящей корочкой, который он намазал толстым слоем клубничного джема, имел живительный вкус. Живителен был и нежный аромат роз, которым веяло во дворике «Каштановой гостиницы». И живительна была очаровательная улыбка дежурной за стойкой регистрации.

Отправляясь со своей рукописью, которая прибыла этим утром в отель, в писчебумажный магазин «Луна-Луна», Роберт неожиданно признался себе, что мысль о предстоящем свидании с немного задиристой владелицей лавочки тоже действовала на него живительно.

Неожиданно оказалось, что лавка закрыта — «по непредвиденным семейным обстоятельствам», — а позвонив мадемуазель Лоран на мобильный телефон, он услышал, что писатель, эта подозрительная личность, в придачу ко всему остальному еще и сверзился с библиотечной стремянки и угодил в больницу. Мадемуазель Лоран говорила из его дома, куда она пришла за кое-какими вещами, и, судя по голосу, была очень встревожена.

Перелом шейки бедра не бог весть какая страшная травма. И что она только нашла в этом старике, который ей даже не родственник и притом, похоже, лжец и обманщик? Роберт почувствовал прилив ревности. Ему было досадно, что расследование — неужели он так и подумал: расследование? — теперь застопорилось. Было бы проще простого ткнуть этого Марше мордой в мамину рукопись, а там будет видно.

Роберт побрел дальше, куда глаза глядят, завернул на кишевшую народом улицу де-Бюси, где чуть ли не вплотную друг к другу располагались бистро, перед которыми стояли столики с болтающими и закусывающими на солнышке людьми. На его пути попадались булочные, зеленные лавки, ларьки с устрицами и жареными цыплятами, и он понял, что снова проголодался. В конце концов он купил в кулинарии багет с тунцом, листиками салата и кружочками вареной картошки. Странное сочетание, но оказалось необыкновенно вкусно.