Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь - [5]

У иностранцев-победителей сразу обнаружилось множество сторонников не только среди простого народа, но и среди бывших приближенных Наполеона, еще недавно казавшихся его верными почитателями. Но были и стойкие бонапартисты, возмущенные тем, что Париж стал «казачьим лагерем». У большинства же парижских жителей появление союзных войск вызывало лишь любопытство и желание поглазеть на незнакомые мундиры, в особенности – на экзотических казаков.

Парижские роялисты, мечтавшие о возвращении Бурбонов на престол, подошли к делу практически и стали принимать меры для воплощения своей мечты в жизнь. Уже 31 марта они начали раздавать прохожим белые кокарды и белые флаги, усыпанные королевскими лилиями, крича: «Да здравствует Людовик XVIII! Да здравствуют Бурбоны!» К русскому императору была направлена делегация с просьбой о восстановлении во Франции династии Бурбонов.

1 апреля в Опере, располагавшейся в ту пору на улице Ришелье (в зале Монтансье), в присутствии русского императора и прусского короля было дано представление оперы Спонтини «Весталка», которое превратилось во всеобщее изъявление монархических чувств. О том, как это происходило, можно судить по рассказу русского офицера И.С. Жиркевича:

«Государь и прусский король появились в бельэтаже, в средней ложе. Государь был в кавалергардском вицмундире и с андреевской звездой. Восторг и восхищение публики были до такой степени велики, что нет возможности даже и передать наглядно; все, кто был в театре, поднялись как один человек, все взоры устремились на среднюю ложу; махали всем, что было под рукой: платками, шляпами; из тех лож, из которых не вполне было видно государя, дамы, мужчины становились на балюстрады или свешивались чрез них, так что становилось страшно, ожидая каждое мгновение, что вот-вот да и упадет кто-нибудь! Неумолкаемый крик и возгласы приветствий продолжались более получаса и государь беспрестанно раскланивался на все стороны и едва переставал кланяться и показывал вид, что садится, раздавались вновь крики: “Vive Alexandre! Vive Alexandre!” и государь подходил опять к барьеру и кланялся. Прусского короля никто не замечал, в ложе он или нет. Оркестр несколько раз начинал увертюру и несколько раз принужден был останавливаться. Наконец, около четверти десятого, волнение поутихло; в креслах и в партере все стояли спиной к сцене, а лицом к государевой ложе. Увертюра окончилась, и только с началом самой оперы устроился настоящий порядок в местах».

В начале апреля в городе стали распространяться антинаполеоновские прокламации. В одной из них, подписанной Муниципальным советом по инициативе одного из его членов, адвоката Беллара, Наполеон обвинялся во всех бедах Франции, начиная от непомерно больших налогов, тяжелого положения промышленности и торговли и кончая многочисленными человеческими потерями. Эту прокламацию, напечатанную 2 апреля в газете «Журналь де Деба», расклеивали на стенах и распространяли в городе, а 5 апреля в продажу поступил памфлет Шатобриана, написанный еще до свержения Наполеона. Опасаясь обысков, писатель на ночь прятал его у себя под подушкой, кладя у изголовья два пистолета, а днем жена Шатобриана носила рукопись у себя на груди. Памфлет носил название «О Буонапарте и Бурбонах и о необходимости поддержать наших законных государей ради благоденствия Франции и всей Европы». Уже само именование императора Наполеона на итальянский манер («Буонапарте») указывало на то, что автор брошюры видит в нем не законного правителя Франции, а узурпатора, «лжеисполина». Брошюра имела ошеломляющий успех, и за два месяца было продано 16 000 ее экземпляров. Мнение знаменитого писателя, чей авторитет был велик во всей цивилизованной Европе, существенно повлияло на решение союзных монархов относительно будущего Франции.

Дело в том, что Александр I вовсе не принадлежал к безоговорочным сторонникам восстановления власти Бурбонов: он был готов одобрить регентство Марии-Луизы при малолетнем Римском короле. Однако брошюра Шатобриана оказалась для русского царя весомым аргументом в защиту легитимной монархии. Сам Людовик XVIII неоднократно повторял, что эта брошюра «принесла ему больше пользы, чем стотысячная армия».

Разумеется, в Париже у Наполеона были не только противники, но и сторонники, и под началом императора оставалась вполне боеспособная армия. И все же 6 апреля 1814 года в замке Фонтенбло Наполеон подписал отречение от престола в пользу своего сына; император хотел избежать уличных боев в столице. Между тем еще до этого, 2 апреля, Сенат под председательством Талейрана отрешил Наполеона от престола, а четырьмя днями позже принял решение о возвращении короны «Людовику-Станисласу-Ксавье, брату последнего короля». Своим решением Сенат желал подчеркнуть, что король получает власть не в силу наследственных прав Бурбонов, но потому, что такова воля представителей французской нации, с которой ему предстоит заключить конституционный договор.

В 1814 году католическая и православная Пасха пришлись на один и тот же день – 10 апреля; по этому случаю на площади Людовика XV было устроено торжественное богослужение. Его инициаторы стремились к очищению страшного места, где во время Революции казнили стольких людей (в том числе короля Людовика XVI), а кроме того, желали возблагодарить Бога за победу объединившейся Европы над «корсиканским чудовищем». И.С. Жиркевич вспоминает: