Париж на тарелке - [7]

Наконец я вернулся в гостиницу и принялся подниматься по ступенькам, мечтая о постели. В гостинице, пожалуй, стало тише. На четвертом этаже, в номере, дверь которого все так же оставалась открытой, по-прежнему сидели девушки. И снова курили. Дым над их головами сделался еще гуще. Запах стал еще слаще, и к нему теперь более явственно примешивался аромат трав. Я не стал смотреть на обитательниц странного номера и двинулся дальше. В этот момент миловидная смуглянка в черном шелковом лифчике едва заметно улыбнулась и пожала плечами. Медленно. Специально? Одна из лямок скользнула вниз по изгибу плеча. Мельком я разглядел самый краешек соска, показавшийся из кружевной чашечки. Девушка улыбнулась чуть шире и тут же надулась, словно маленькая девочка, у которой отобрали куклу. Я вспыхнул.

Возможно, с того момента, когда моя нога ступила на берег Франции, я и успел многому научиться, но пока, в понимании настоящего француза, меня еще никак нельзя было назвать Эйнштейном.

День первый

…Прошло тридцать четыре года. Машины и холодильники, корабли и мотоциклы, которые изготовили из того судна на воздушной подушке, после того как его сдали на лом, давно уже превратились в ржавую труху. Сорок минут назад мой самолет приземлился на взлетно-посадочной полосе аэропорта Руасси — Шарль-де-Голль. У меня болит зуб. Нисколько не сомневаюсь, повредил его, когда ел — в самолете. Какая-нибудь крошечная косточка в тушеном мясе по-китайски. Ладно, будем надеяться, что это не дырка и не нагноение, а просто дает о себе знать десна. Меня и в лучшие времена беспокоили проблемы с зубами, так что не удивлюсь, если на этот раз придется распрощаться с коренным. Я уже готов на стенку лезть — хотя принял пару болеутоляющих и противовоспалительное. (Путешественник со стажем первым делом укладывает в багаж лекарства. Естественно, купленные по рецепту.)

В главном аэропорту Парижа помощь искать бессмысленно. Модный архитектурный дизайн, бетон, стекло и сталь, авангард города, отстоящего от столицы на расстоянии двадцати километров на северо-восток и открывшегося в 1974 году. Центральный терминал представляет собой десятиэтажную башню. От нее отходит семь «веток», к которым стыкуются самолеты. Впрочем, в наши дни это далеко не самый лучший из международных аэропортов. Его схема напоминает пирог. Здесь тесно, мало свободного места, отчего пассажиры быстро потеют, теряют терпение и становятся раздражительными. Как и подавляющее большинство самолетов, совершавших межконтинентальный перелет, наш был забит до отказа. Мы, пассажиры, едва успели перевести дух в коридоре, после чего нам пришлось снова набиться в тесное помещение, чтобы забрать багаж. Примите во внимание, что прибыли мы в Париж ранним утром и многим не удалось выспаться.

Самолет прилетел из Азии, поэтому неудивительно, что на борту оказалось столько китайцев. Кроме них с нами летело человек двадцать-тридцать итальянцев: шумных, развязных, в красных куртках с эмблемой «Феррари» и теннисках с автомобильными логотипами. Думаю, какая-то команда, принимавшая участие в гонках. Ну и конечно же, на борту были и сами французы, возвращавшиеся из отпусков. Стоило им выйти из самолета, как они тут же самодовольным видом напомнили мне уток, чистящих клювами перья.

Через несколько минут в помещение набилось полно народу. Мы все ждали, когда же подвезут багаж. В Руасси с этим никогда не торопятся. Впрочем, день только начинался… За нас решили, что несколько впустую проведенных минут ничего не изменят. Пришлось любоваться на итальянцев, глумящихся над нерасторопностью французов. И китайцев, приобретавших все более и более озадаченный вид. Время шло, а боль от зуба пульсирующими волнами расходилась в левой части головы. Как звали того знаменитого философа, сказавшего, что две трети мучений всего мира сосредоточено именно в зубной боли?

Забрав рюкзак, я в миг прошел паспортный контроль и таможню — вот самый главный плюс Руасси. Потом положил багаж в тележку и покатил ее прямо до железнодорожного вокзала — тут главное смотреть на указатели, а они здесь, пожалуй, самые толковые в мире. Надписи сделаны рубленым белым шрифтом на оранжевом поле. Единственная беда — указателей слишком мало. Поняв, что сбился с дороги, я обратился за помощью к человеку в форме. «Идите, как и шли, — отвечает он, — прямо до самого конца терминала». «До самого ко-о-н-ца-а!» — кричит он мне вслед.

После долгого сидения в самолете нет ничего лучше прогулки. Она растягивается на километр. Приходится подниматься по лестницам и садиться в лифты. К чему спрашивать, к чему писать книги, в которых задаешься вопросом, отчего лакомящиеся сыром французы такие стройные? Ответ очевиден. Все дело в физических нагрузках. Вспомним механические коробки передач. Тяжелые двери магазинов, которые приходится открывать самому. Я уж не говорю о дверях офисов, которые еще тяжелее. А ступеньки в метро? Да, кстати, французы никогда не перекусывают между завтраками, обедами и ужинами. Никаких конфет, леденцов, печений. Ну или, по крайней мере, они это едят в гораздо меньших количествах, чем мы (ситуация меняется благодаря некоторым представителям подрастающего поколения).