Париж: анатомия великого города - [99]

Бальзак считал себя неудачником, но еще при жизни критики и поклонники утверждали, что ему не только удалось нарисовать яркую картину парижской жизни, но и внести огромный вклад в культуру и политику города. Важно еще то, что тома «Человеческой комедии» объединены географически и генеалогически. Все события происходят внутри или вокруг Парижа, в повествовании участвуют одни и те же персонажи, которые разнятся лишь профессиями и возрастом, но все являются проводниками идей автора. Основная мысль, пронизывающая все труды Бальзака, писавшего о периоде Реставрации и Июльской монархии, — «деньги могут все». Это утверждение можно понять буквально: зло процветает, а такие люди, как Бальзак, не умеют зарабатывать или слишком жадны и глупы, чтобы осознать опасности, подстерегающие в столице.

Париж времен Бальзака состоял из трех частей: Фо-бур Сен-Марсо — обнищавших ветхих районов левобережья, расположенных прямо напротив Фобур Сент-Антуан; Фобур Сент-Оноре — состоятельного района преуспевающих бизнесменов, банкиров-буржуа, чьи карманы туго набиты деньгами; и Фобур Сен-Жермен — места поселения старой аристократии. Бальзак в «Истории тринадцати» называет город «великой куртизанкой», «толстой королевой с неуемными желаниями». Он уподобляет Париж и «сладчайшему чудовищу», и вулкану, и джунглям, болотным землям и океану. Во всех своих книгах Бальзак предупреждает читателя об опасности, таящейся в излишествах — не только в сексе и деньгах, но также в скупости, как в «Евгении Гранде» и «Отце Горио». А Париж — это скопление всех излишеств.

«Шагреневая кожа» монархии

В политике Бальзак был реакционером и не проявлял интереса к «туманным теориям» (как он их называл) утопических социалистов Парижа 1840-х годов, когда монархия шаталась, а революция готовилась к новому витку. Бальзак был достаточно проницателен, чтобы предвидеть крах существующего режима. Монархия падет, считал он, но не из-за своих слабостей, а потому, что монархи — люди недалекие, не соблюдают интересы собственных подданных, не обладают сколько-нибудь обоснованными гражданскими амбициями. Эта же причина, объяснял он, позволила «декадентству» после 1830 года овладеть лучшими молодыми умами Парижа, до того интеллектуально и нравственно ленивыми, что все их труды сводились к поиску удовольствий, а «путь истинный» никто не искал. Бальзак изо всех сил боролся с подобной «умственной» стерильностью общества.

После событий 1830 года, когда Париж называли триумфатором, упрямый и ностальгирующий Бальзак по-прежнему обращался к столице в женском роде (все города Франции традиционно олицетворялись женскими статуями). В «Шагреневой коже» он описывает «бледные просветы между туч, которые придавали какой-то гневный облик Парижу, подверженному, подобно хорошенькой женщине, необъяснимо капризным сменам уродства и красоты». Бальзаковский Париж — место страшное, населенное демонами, возможно, самое страшное в мире: опасности таятся в грязи, в шуме улиц… Его персонажи, будто случайно, мелькают и растворяются в толпе, а настоящим бальзаковским героем выступает жизнь города — «изумительного чудовища». И в этом Бальзак современен, как никто другой. Возможно, его политические взгляды реакционны, но представленный писателем в мельчайших деталях Париж являет нам удивительно достоверный портрет общества, находящегося на грани славы и краха.

Бальзак оплакивал уход Карла X и исчезновение вместе с ним «всякого закона и логики». Писатель мечтал увидеть город и страну объединенными одной верой и системой ценностей, хотя знал, что возможность достичь этого безвозвратно упущена. Бальзак был достаточно умен, чтобы видеть в «отъезде» монарха поворотный момент в истории Парижа, после которого возврат к прошлому невозможен. Образ политически и культурно целостного Парижа в первые годы «буржуазной монархии» был лишь миражом.

Буржуазия и рабочий класс шли разными путями. Пройдет не так много времени, и это расхождение принесет столице много горя.

Глава тридцатая Век презрения

Задолго до начала беспорядков весь Париж знал, что правление Луи-Филиппа добром не кончится. С начала 1840-х годов даже самые оптимистично настроенные властители умов считали, что будущее не принесет ничего хорошего действующему правительству, зацикленному на заведомо бесполезных попытках свести воедино республиканские устремления и ностальгию роялистов. Почти осязаемое недовольство простого люда, а также отказ или неумение Луи-Филиппа примирить социальные противоречия в обществе стали основными причинами падения режима.

Парижане всех классов судили о власти Луи-Филиппа по трудам карикатуриста Оноре Домье. В сатирическом политическом журнале «Charivari» («Какофония») Домье изобразил Луи-Филиппа толстым тупицей с яйцеподобной фигурой, увенчанной гривой курчавых волос. Смешной и жестокий Домье, подобно Бальзаку, отобразил в своих произведениях весь век. Особенно полюбился парижанам персонаж Робер Макер — бандит и вор, которого с невероятным успехом позднее сыграл актер Фредерик Леметр. Герой Домье запомнился характерной для правительства Луи-Филиппа любовью к крючкотворству.